— Очень вам благодарен, инспектор. — Джек поставил кружку на пол и тоже встал, протягивая руку Ребусу. Теплое, сильное, искреннее рукопожатие. — Да, вот еще что. Вы живете в моем избирательном округе?
Ребус покачал головой:
— Один из моих сослуживцев живет здесь. Я у него ночевал.
Джек медленно поднял голову, потом кивнул. Этот жест мог значить что угодно.
— Я вас выпущу, — сказал Иэн Эркарт.
— Пейте чай, я сама, — сказала Хелен Грейг.
— Что ж, как знаешь, Хелен, — задумчиво сказал Эркарт.
Не было ли в его голосе предостережения? Хелен Грейг, по-видимому, ничего такого не заметила. Эркарт вытащил из кармана ключи и подал Хелен.
— Я пойду, — сказал Ребус. — До свидания, мистер Джек… мистер Эркарт.
Он на мгновение задержал руку Эркарта в своей и пожал ее. Но при этом он успел рассмотреть его левую руку. На одном пальце обручальное кольцо, на другом перстень с печаткой. У Грегора Джека на левой руке было только одно широкое гладкое золотое кольцо. Но не на безымянном пальце, а на среднем. На безымянном у него экзема…
А что у Хелен Грейг? Несколько дешевеньких колечек на пальцах обеих рук — не замужем и не обручена.
— До свидания.
Хелен Грейг вышла из дома первой, но дождалась его у машины, поигрывая ключами в правой руке.
— Вы давно работаете у мистера Джека?
— Давно.
— Тяжелая работа — быть членом парламента, да? Видимо, ему время от времени необходимо расслабляться…
Она остановилась и уставилась на него.
— И вы туда же! Вы ничем не лучше этой шайки! — Она махнула руками в сторону ворот и маячивших за ними фигур. — Не хочу ни слова худого слышать о Грегоре. — Она двинулась дальше, теперь быстрее.
— Он, вероятно, хороший работодатель?
— Работодатель! Таких работодателей поискать. У меня мать болела. Так он дал мне премию осенью, чтобы я могла съездить с ней ненадолго на побережье. Вот он какой. — В глазах у нее появились слезы, но она сделала усилие над собой и сдержалась. Репортеры передавали друг другу чашки, сетуя то ли на излишек сахара, то ли на его отсутствие. Похоже, от них двоих они ничего особо не ждали.