Мизгирь замолчал и задумчивым взглядом уставился в пустоту. Казалось жрец впал в ступор и мысленно погрузился в воспоминания. Секунду на его лице ничего не отражалось, но потом мускулы исказились гримасой боли и сектант очнулся. Судорожно выдавил улыбку, почесал подбородок, посмотрел на Макса.
- Из той дыры, куда меня спустили мародёры, я вскоре выбрался. Но выбрался совершенно другим человеком. Всё прежнее растворилось в холодной темени подземелья, и я этому рад. Уничтожить прошлое помогла Шака. Она избавила от иллюзий, от слабости, от бестолковых представлений вдолбленных в голову закостенелым воспитанием. Я вдруг понял, что способен вести за собой заблудших людей. А тут как раз и народец объявился. Оставалось только показать им богиню, чтобы они поверили и выбрали нужную сторону.
Мизгирь подошёл ближе и пренебрежительно отвесил Воробьёву подзатыльник.
- Поднимайся! Не люблю тянуть время. Тебе и твоим приятелям пора отправляться в путь, а то демоны ада уже заждались.
Макс поднялся на ноги и, поморщившись, сделал несколько шагов. Ныли раны. В ушах стоял металлический звон.
- Зачем гадёнышей в лягушатниках разводишь? - спросил Макс. - Неужели одной Шаки мало?
- Они нужны, чтобы продолжился её род, чтобы у моих братьев никогда не исчез объект поклонения, - невозмутимо пояснил Мизгирь. - Эти черви гермафродиты, но Шака всегда была и будет матерью Сумеречников. Один из этих, как ты выразился, гадёнышей однажды заменит Шаку, а вера братьев останется незыблемой и даже укрепится.
Жрец посмотрел на Воробьёва и кивнул на выход.
2
Его втолкнули в угол, и здоровяк который привёл в депо демонстративно погрозил ржавым тесаком. Здесь, прислонившись к кирпичной стене, сидели его компаньоны. Подавленные, угрюмые, злые. Он сразу же заметил на полу следы крови, — значит кто-то из бойцов Досева был ранен. Но это было не самым страшным. Их осталось всего четверо. Досев, Димон Колосков, Байбак, Тимоха Колхозник.
- Где остальные? - спросил он, у сидевшего в углу Досева.
- Не догадался ещё? К праотцам отправились! - сквозь зубы процедил наёмник. - Порубили их в капусту... в жертву принесли!
Макс поёжился и покосился на Димона. К счастью страшной участи его старинный приятель избежал. Колосков выдавил мученическую улыбку и, словно подтверждая слова командира, многозначительно кивнул.
Выбрав место рядом с командиром, Воробьёв уселся на пол и прислонился к стене.
- Смотрю, нашего с тобой приятеля Железняка тоже приговорили, - оскалился Досев. - Что стало с прихвостнем Ляхова?
- Шака убила, - ответил Макс. - Утащила под воду и высосала досуха.
Досев грязно выругался и брезгливо сплюнул.