– Здорово, дружбан! – вопит Васька, приветствуя нашего старого знакомца угрюмого неразговорчивого Харона. – Что, старина, видно скучал за нами? Думал, что больше не увидишь нас?

Харон глядит на нас с удивлением. Он не верит своим глазам, а поэтому начинает протирать их. А то, что он угрюмый, так это вполне объяснимо: он же не таксист, который подвозит пассажиров в увеселительные заведения, а перевозчик в загробное царство, где смех и веселие., согласитесь, не совсем уместны. Поэтому его вид нисколько нас не огорчает. Мы ему радуемся, как старинному другу, которого не видели тысячи лет.

Васька протягивает пятерню с призывом дать краба. Лицо его сияет довольством, как будто он встретил закадычного друга. Харон глядит на протянутую руку непонимающим взглядом. Еще никто ему не подавал руки, и он не знает значение этого жеста. Краба он, конечно, Ваське не дает. Совсем не потому, что не уважает его. В его реке ни крабы, ни рыбы, ни даже акулы с китами не водятся. И он даже приблизительно не знает, как выглядит вся эта живность. Поэтому никакого краба он дать не может.

– Смотри какой! Считает выше своего достоинства поздороваться с лучшим представителем подрастающего поколения, – комментирует Васька ситуацию, которая не доставляет ему особого удовольствия. Кто-то посмел не уважать его. Смотри какой!

Прогресс на лицо! Когда Васька придет в школу, учителя решат, что это совсем никакой не Васька, а его близнец, которого родители, чтобы не утруждать память множеством имен, тоже назвали Васькой. А может быть, у мамы с папой бедная фантазия! Тот Васька бэкал и мэкал. Видно, его отправили в спецшколу. И там он прогрессировал.

Харон заговорил с Вергилием на древнегреческом языке. Древний он для нас. А для них, естественно, самый современный. Я не буду преувеличивать свои достоинства, которых у меня и так вагон и маленькая тележка. Древнегреческим я владел на уровне знания нескольких слов. Поэтому из их беседы я понял только два слова «антропос» и «Аид». Но я же не виноват, что не родился в девятнадцатом веке, когда язык Гомера и Гесиода был обязательным для гимназистов. Так же, как и латынь.

Вергилий горячился. Харон качал головой. Не нужно было быть знатоком древнегреческого языка, чтобы уловить главное. Тут с Хароном начали происходить странные вещи. Глаза его расширились, а смуглое и морщинистое лицо стало светлеть и разглаживаться. Просто какой-то Голливуд! Как такое могло случиться? А главное – почему? Эту метаморфозу вызвал Цербер, который вышел из-за огромного камня и вальяжно шествовал к нам. Так ходят вельможи, которые всех считают своими холопами. А может быть, так оно и было в Аиде, где Цербер был весьма высокопоставленной особой.

Харон поклонился. Теперь разговор принял другой поворот. Цербер что-то отрывисто гавкал на своем родном древнегречески-собачьем языке. Так командиры отдают команды. Харон услужливо кивал головой. Вергилию лишь изредка удавалось ввернуть словечко.

– Милости прошу на борт! Ну, чего же вы застыли, ребята? Никак не можете поверить?

Вергилий показал на ладью. Она была наполовину вытащена на берег, чтобы ее не унесло течением. Этому челну уже три тысячи лет, а может быть и больше. И до сих ор он исправно служит.

– «Спартак» – чемпион! – завопил Васька и первым ринулся к берегу, развив космическую скорость.

Может быть, он боялся, что ему не достанется места и придется вечно скитаться по кругам Аида? Оставим это на его совести. Или намеревался занять самое лучшее место.

– Леночка! Ваш выход! Дамы проходят первыми. Но некоторым товарищам это правило этикета чуждо.

Я галантно поклонился и чуть не махнул шляпой, которой, в прочем, у меня не было. Леночка поняла, что ее приглашают на посадку и благодарно поглядела на меня. Я никогда не забуду ее взгляд. Он как пепел Клааса стучится в сердце Уленшпигеля. И будет стучаться до тех пор, пока стучится мое любящее сердце. Как-то я неудачно выразился.

Чуть ли не бегом рванулась троица подельников. Но тут их ожидал полный облом. Сначала даже не могли поверить, что им придется остаться на берегу. Харон выставил весло как шлагбаум и не пропустил их к ладье. Они попытались оттолкнуть весло.

– Еще что за фокусы? – возмутился Большой Василий. – Ты чего, дед, берега попутал?

– Про вас уговора не было, – хмуро проговорил Харон. И оттолкнул их подальше. – Давай!

Легко отодвинул их веслом от берега. А то еще сдуру бросятся вплавь. А это противопоказано для здоровья. И для жизни. А впрочем, они и сами понимали это. Огненная река!

– Да мы все вместе! – закричал Большой Василий. – Я, ты, он, она – вместе дружная семья!

– Ничего подобного! – пророкотал Харон. – Вы из другой компании. Или чтобы было понятней, из другого полиса. Проникли вы сюда другим путем. Незаконным. Можете тем же путем возвращаться назад. А через реку я вас не повезу. Так что отходите! Не доводите меня до греха! А то я могу этим веслом погладить по бокам. Мало не покажется.