Да-а, на таких союзничков надейся, да сам не плошай! Недаром говорят: "Начерчиллили всяких планов и никаких рузвельтатов". Вторым фронтом и не пахнет, а война уже третий год...
Блеснули на солнце два "ястребка". Не то барражируют, не то на Варангер-фьорд полетели. Там сейчас каждый день воздушные бои.
Где-то на Первом Украинском летает Николай, друг детства. Студент-радист.
Федор вдруг поймал себя на том, что уже нет горькой зависти при виде самолета в небе.
А давно ли он мечтал стать знаменитым асом!
...Каждый год весной Федор с дружком Колькой, прихватив табели об окончании очередного класса, ехали за город в летную школу. Терпеливо сидели у ворот, дожидаясь начальника. Над ними летали "уточки". Курсанты делали "горку", "бочки", "мертвые петли" — все то желанное, о чем мечтали друзья.
Высокий седой полковник появлялся поздно вечером, когда над аэродромом стихал стрекот моторов. На груди его матово поблескивали два ордена Красного Знамени.
Ребята слышали, что полковник воевал в Испании, и смотрели на него, как на живое чудо. Еще бы! Этот человек видел Барселону, пил из Гвадалквивира, бывал в Гренаде и бил — сам бил! — фашистов.
— Пришли! А я думаю, где ребята в этом году? Уж не провалились ли на экзаменах? — Внимательно полковник просматривал табели. — А что это алгебра только "хорошо"? Летчик без математики — ничто! В небе все математически точно.
— А у тебя еще хуже, — говорил другому, — по литературе "посредственно". Думаешь, коль техника, то литературу побоку! Что это за летчик, который не может отличить ямба от хорея? Чтобы на следующий год одни "отлично" принесли. Не вешать носы! — приказывал полковник. — Обязательно приму. За верность мечте! Еще раза два придете — и как раз. По шестнадцать сейчас? Ну вот...
Ничего себе "ну вот"!
Оставалось ждать. Мечтать о подвиге.
Свои будущие подвиги Федор знал до тонкости.
Один из них — таран. Красиво и мужественно. Как Талалихин! Воздушный бой в разгаре, а немцы все прут. Наших самолетов осталось немного. И вот Федор уже один. Он носится как сокол, и сбивает, сбивает, сбивает... На земле все замерли. "Кто этот герой?" — "Это Черданцев", — отвечают. И вот остается пять немецких самолетов, а у Федора кончается боекомплект. Тогда он идет на таран. "Безумству храбрых поем мы песню!" Раз, два, три... падают фашистские самолеты с отбитыми хвостами и крыльями!..
Или вот другой случай. Его подобьют. Самолет горит. Внизу колонна фашистских танков и пушек. Он направит свой самолет на эту колонну. Как Гастелло! И на сладких крыльях мечты уносился в бессмертие, в бронзу памятника с надписью: "Герой Советского Союза Федор Черданцев".
Чаще, правда, он оставался живым. Прославленным летчиком, дважды, трижды Героем, маршалом авиации, даже Главным маршалом.
Судьба распорядилась по-своему.
После девятого класса Федора призвали служить на флот. Через месяц он получил от друга письмо: Колька попал-таки в летную при внеочередном наборе...
Недавно Николай прислал вырезку из газеты: награжден орденом Красной Звезды. У Федора нет даже медали. А фронт рядом. Оттуда возвращаются разгоряченные боем корабли с пробоинами и перебитым рангоутом. Федор осматривает подводную часть, заводит корабли в док или садит их на тележку слипа.
Еще ни разу настоящего фрица не видел. Так и война кончится. Люди воюют, а тут... шлепаешь по заливчику, разбомбленные причалы ремонтируешь, лазишь у берега, где воробью по колено. Камбала и то не боится. Вот тебе и "владыка морских глубин"! Вот тебе и действующий флот!