Каждый синяк.

Каждый шрам.

Каждый удар по моему лицу.

Я не хотела ничьей жалости, но еще больше меня бесило то, что он был безразличен ко всему этому. Я забыла, как звучит его голос, но каким-то образом могла слышать, что он скажет мне сейчас.

Смирись с этим, милая. Ты ничего не знаешь о боли.

Презрение горячее и тяжелое пульсировало в моей груди.

Я понимала, что это неразумно, но винила его за то, что он вбил мне в голову мысль о сексе с Нико.

Я винила его, потому что это было легко.

Винила его, потому что он был достаточно холоден, чтобы не было больно.

Взгляд федерала скользнул по группе мужчин, окружавших меня. Он отвел взгляд, но я заметила короткую мысль в его глазах, прежде чем он и его блондинка растворились в толпе. Он считал меня кокеткой, дразнилкой. Он думал, что я была не верной.

А теперь я даже не могла этого отрицать.

Ненависть сомкнулась вокруг моих легких и украла мое дыхание.

— Я как раз рассказывал им о нашей первой встрече, — сказал Винсент. — Ты помнишь ее?

Я снова обратила свое внимание на группу, горячее лезвие текло от моей груди к руке на ножке моего бокала. Заставляя натянуть улыбку на губы, я ответила:

— Конечно, помню. Ты поставил против моей лошади и, естественно, проиграл.

— Да. — он опустил взгляд в пол и с улыбкой прочистил горло. — Но я говорю о том, что меня бросили, а потом я попросил тебя сбежать со мной на Таити. И ты сказала «нет», потому что уже была там, и Бора-Бора была следующей в твоем списке.

Как по команде, все рассмеялись.

Я прикусила щеку скрывая улыбку.

— Я пыталась спасти тебя от смущения, но, похоже, сегодня ты жаждешь наказания.

— Похоже на то, — усмехнулся он. — Мортисия снова на ногах, и я все еще ставлю на то, что она победит в эти выходные.