– Боюсь, мой брат натворил столько бед, что мнение людей о нём вряд ли изменится в лучшую сторону. – Чистосердечно признался Чарльз. Я не знала, что ему ответить: с одной стороны, мне хотелось утешить моего друга, сказать ему что-то подбадривающее, ведь он всё-таки любил своего единственного брата. С другой стороны, я ни за что в жизни не простила бы Теодора после всего того, что он сделал мне. Он чуть было не превратил мою жизнь в «ничто», и лишь Чарльз помог мне выкарабкаться из сетей отчаяния, горечи и смерти. Если бы не он, я бы не нашла в себе силы продолжать жить. По крайней мере, я так думаю.

– Я никогда не прощу ему того, что он сделал с вами. – Произнёс Чарльз, понимая, что я вряд ли ему отвечу на последнюю фразу.

– Чарльз, вы не должны его ненавидеть из-за меня. Он – ваш брат, и вам он ничего плохого не сделал, он вас любит, а вы любите его. Я не должна ставать между вами. – Нашлась, что сказать я.

– Конечно, я его люблю, но ведь… – Он вдруг запнулся, как будто собирался сказать «вас я тоже люблю» или же мне этого просто очень хотелось. – Но ведь вы мой друг. И когда вам делают больно, эта боль и моя. В любом случае, я предпочту злиться на Тео хотя бы до того момента, когда он, наконец, осознает свою вину.

– Как же мне всё-таки повезло с вами. – Просияла я. Мне не хотелось высказываться по поводу того, что я думаю, что Теодор никогда не изменится. Ведь он наверняка знал о том, что я потеряла ребёнка, и даже эта новость не смогла потрясти его настолько, чтобы он извинился передо мной. Думаю, его даже не волнует тот факт, жива я или мертва, так что рассчитывать на то, что он осознает, что был не прав по отношению ко мне, лучше не стоит.

– Это мне невероятно повезло с вами. – Нежно сказал Чарльз. Румянец тут же прильнул к моим щекам.

– Это чем же? Я постоянно попадаю в неприятности и доставляю вам кучу хлопот. – Мой собеседник загадочно улыбнулся и взглянул в сторону конюха, который по счастливой случайности был слишком старым и глухим на одно ухо:

– Хотя бы потому, что только вы могли согласиться на такую авантюру.

Я на секунду задумалась, а затем кивнула головой в знак согласия. Действительно, вряд ли бы какая-то другая девушка и даже мужчина согласились бы принять участие в таком опасном мероприятии. В наше время мало кто решался обратиться за помощью к астрологу, ведь церковь строго-настрого запрещала изучать звёзды и по ним предсказывать своё будущее. По мнению церковников, это считалось ересью. Ну, конечно, а то, что папа Римский и его кардиналы засиживаются в Риме, предаваясь всем смертным грехам, меняя ежедневно любовниц, это вполне нормально и прощается им. Ох, хорошо, что мои мысли – это лишь мои мысли. Не хотела бы я, чтобы кто-то их услышал, так как долго бы я тогда не прожила.

Мы выехали из парка и оказались у окраин города. Грязь, пыль, – всё здесь было так мерзко, что я не сразу поняла, что где-то здесь находится дом астролога. Я удивилась тому, что в этой местности вообще кто-то живёт. Человеческие экскременты встречались на каждом шагу и невыносимый запах заставлял меня держать душистый платок у самого носа, чтобы не задохнуться от зловоний. Мы подъехали к небольшому домику, уютному, пусть и совсем простому, и узенькому. На первом этаже располагалась лавка аптекаря: оказывается, наш учёный действительно был аптекарем или же выбрал для себя удачное прикрытие. В общем, когда мы зашли в его обитель, я сразу почувствовала запах различных незнакомых мне лекарственных трав. Все полки торгового зала были забиты эликсирами, мазями, настойками, книгами-путеводителями по болезням и свойствам тех или иных трав. Кроме того, хозяин аптеки украсил полки душистыми листочками лаванды, розмарина, мяты, мелиссы.

Я почувствовала, как у меня голова закружилась от такого обилия запахов, но не только я была одурманена: Чарльз тоже как-то странно выглядел. Я даже подумывала о том, чтобы взять за руку своего друга, развернуться и уйти. Что-то в душе моей ёкнуло. Мне вдруг подумалось, что мы зря сюда пришли. Но не успела я и слова вымолвить, как с лестницы второго этажа к нам спустился низенький пухленький мужчина вполне приятной наружности. Но, несмотря на свой внешний вид, достаточно было взглянуть ему в глаза, чтобы понять, что за привлекательной внешностью скрывается довольно-таки сомнительная личность. Ресниц у него почти не было, но глубоко посаженные тёмные глаза, кажущиеся иногда чёрными, были такими большими, что о ресницах можно было даже забыть. Нос его был длинным с едва заметной горбинкой, но такой сальный и мокрый, что, казалось, он только что бежал через весь город, чтобы успеть на встречу с нами. Хотя, я была более чем уверена, что он не ожидал увидеть здесь меня. Он одарил принца учтивой, но, тем не менее, приветливой улыбкой на тонких губах. Но когда его взгляд остановился на мне, секундное замешательство переросло в недовольство и неприкрытую неприязнь.

– Миледи, к сожалению, моя аптека уже закрыта. Приходите завтра. – Чуть было не выпроводил меня за дверь старик, но Чарльз его остановил:

– Давид, постойте. Эта девушка пришла со мной. Это Адриана, я вам писал о ней.

Мужчина взглянул на меня, всё ещё раздумывая о том, можно ли мне доверять. Меня это настолько возмутило, что я едва сдержалась и не высказала вслух своего неодобрения поведением астролога и неуважением его ко мне.

– Ох, не к добру это. От женщин одни неприятности. – Почти ненавистно прошептал он. Я с недоумением взглянула на Чарльза, ожидая, что тот поставит этого хама на место, но принц лишь мягкосердечно улыбнулся мне:

– Давид, не будь так суров к Адриане. Если бы не она, мы бы сейчас не встретились. Это благодаря ей мы узнали о содержимом свитка. – Попытался успокоить своего старого знакомого Чарльз.

– И как вы узнали о свойствах невидимых чернил проявляться при воздействии на них тепла? – Расспрашивал меня деловито аптекарь.

– В книжках. – Соврала я. Мне не хотелось признаваться в том, что я узнала об этих свойствах совершенно случайно, тем более, по своей неуклюжести.

– Вот. Она ещё не переступила порог моей лавки, а уже врёт мне. – Он поставил руки в боки и с вызовом посмотрел на меня. Но Чарльз не стал продолжать этот спор:

– Она пойдёт с нами и точка. Я ей доверяю, как никому другому. – Строго причитал принц. Давид смягчился и махнул рукой, понимая всю невесомость своего положения. Он просил следовать за ним, и мы втроём поднялись верх по лестнице на третий этаж, где должен был быть чердак, но вместо старья перед нами предстала настоящая лабораторная комната. Мне показалось, что эту комнату уже давно не проветривали, так как дышать здесь было довольно-таки сложно. Повсюду валялись различные мензурки с разноцветными жидкостями, колбы, мешочки с разными снадобьями, книги, которые представляли смертельную угрозу их хозяину, если их увидят не «те» глаза. Посреди комнаты находилась алхимическая печь, топимая дровами и растительными маслами – атанор с множеством фитилей. Одному дьяволу было известно, чем тут занимался этот мужчина. Но, заметив в углу комнаты хвост какого-то животного, я пришла в такой ужас, что постаралась даже не думать о том, что это была за комната и для чего были нужны все эти вещи. Давид указал нам пальцем на два деревянных стула, но мы с Чарльзом предпочли постоять: настолько сильным было наше возбуждение. Мой спутник достал из плаща продолговатый футляр, открыв крышечку которого, вытянул копию свитка, который мы оставили в Англии. Принц протянул старику нашу реликвию, и тот, взяв его, немедленно переместил бумагу на свой рабочий стол, поднёс к ней масляную лампу, чтобы ему были лучше видны руны. В лабораторной было лишь одно окно, но оно было таким маленьким, что не позволяло дневному свету проникать внутрь. Видимо, это и было нужно Давиду. То, чем он занимался здесь, могло обеспечить ему сожжение живьём на костре. И даже мы, зайдя сюда, подвергались такой же опасности. Это одновременно и отталкивало, и подстёгивало меня продолжить наше дело.