Дожидаясь, когда могила будет выкопана, Василий занялся учетом захваченных трофеев. К его удивлению, этих трофеев совершенно неожиданно для него оказалось очень много. Во-первых, все семь мотоциклов, два с коляской, остальные без коляски, достались им в полном техническом порядке, заводи и поезжай, как говорится! Причем, бензобаки были заполнены до горловины, видимо, этот взвод только-только отправился в разведку, предварительно заполнив бензином бензобаки своих мотоциклов.
Во-вторых, у них теперь было еще три немецких пулемета МГ13, все они были с полным боекомплектом, двенадцать карабинов «Маузер 98к», а также шесть пистолетов, из них два парабеллума, два «Вальтера» и два чешских пистолета «Зброевка» по четыре обоймы к каждому пистолету. Васька не постеснялся, вместе с Носовым сам обошел, обыскал трупы убитых немцев. В результате их трофеи пополнились ножевыми штыками, шинелями и прорезиновыми плащами с пелеринами, а также хорошими солдатскими сапогами.
Когда могила была выкопана, Василий лично завернул тело Василия Семенова в один из немецких прорезиновых плащей. Дно могилы ребята устлали хвоей деревьев, принесенной из перелеска. Затем он построил ребят в шеренгу, вручил им карабины в руки, предварительно продемонстрировав, как следует из них производить выстрел. Сам же вместе с Афанасием Носовым спустил тело Василия Семенова в могилу. Затем они оба встали в общую шеренгу. Васька сделал шаг вперед, сказал короткую прощальную речь:
— Спи спокойно наш дорогой товарищ и друг, Василий Семенов! Пусть земля будет тебе пухом. Мы за тебя отомстим! В честь нашего друга и товарища приказываю произвести трехкратный салют, выстрелами из карабинов!
На могильный холмик павшего друга, Ванька Понкратенко соорудил, поставил православный крест из веток. Вскоре по шоссе Тула — Одоев двигались два мотоцикла с колясками и один мотоцикл без коляски.
Появление шестерых уральских призывников в штабе 217-й дивизии встретили не то, чтобы прохладно, вначале на них попросту никто из штабных командиров не обратил внимания. Так как все командиры были по горло загружены работой по организации предстоящей передислокацией дивизии в Тулу.
217-я стрелковая дивизия вела тяжелые оборонительные бои в Одоевском районе Тульской области.
С августа месяца и по настоящий октябрь эта дивизия постоянно вела бои с наступающими немцами. Ее полки то отбивали немецкий атаки, то сами ходили в контратаки. Дивизия предпринимала невероятные усилия для того, чтобы любой ценой удержать свой рубеж обороны. В результате она то попадала в окружение, то пробивалась из него. К концу октября месяца в этой дивизии осталось всего лишь полторы тысячи красноармейцев, в тяжелых оборонительных боях с немцами была потеряна практически вся тяжелая артиллерия, автотранспорт и бронетехника. В результате она перешла на гужевой транспорт, полки же этой дивизии с одного участка обороны на другой переходили пешим порядком.
К слову сказать, что порой 217-й дивизии крупно везло, ее командиру удавалось вовремя реагировать на попытки немецкого командования ее окружить и полностью уничтожить. В октябре она оказалась в стороне от направления главного немецкого удара, наносимого немецким командованием вдоль автострады Белгород — Курск — Орел — Тула — Москва! Командование Брянского фронта неоднократно поручала 217-й стрелковой дивизии выполнять серьёзнейшие задачи по удержанию фланги фронта, не позволяя противнику выходить на оперативный простор! Вот и в эти дни дивизия вела тяжелейшие оборонительные бои, медленно отходя к Туле.
Пополнение из пяти уральских призывников во главе с сержантом Васильковым прибыло в 217-ю стрелковую дивизию уже затемно 27-е октября 1941 года. Из Тулы командиру дивизии только что поступил приказ о передислокации дивизии в Тулу. Поэтому штаб дивизии тут же приступил к разработке плана о ее передислокации на новый рубеж обороны. Командир дивизии полковник Михаил Грачев вместе со начальником штаба, начальником оперативного отдела дивизионного штаба обсуждал наметки этого плана передислокации. В этот момент дежурный командир по штабу его проинформировал о том, что на пополнение дивизии только что прибыли уральцы. Полковник Грачев, думая о том, что, наконец-то, в штабе Брянского фронта вспомнили об его дивизии, решив ее пополнить, сразу же оживился, поинтересовался:
— Ну, и какое это пополнение? Наверняка, все они молодец к молодцу! Комиссар, что ты думаешь по этому поводу? Давай, выйдем из штаба, вместе посмотрим на этих уральцев, прежде чем их всех распределили по полкам!
Бригадный комиссар Дмитрий Васильевич Васильев грустно посмотрел в глаза полковнику Грачеву, тихим голосом ему объяснил:
— Это не совсем то, о чем ты подумал, Михаил Алексеевич! Это не пополнение в истинном понимании этого слова! Тула нам прислала всего лишь шесть призывников. Они не прошли курса подготовки молодого красноармейца, еще не приняли красноармейской присяги. Их к нам привел один бывалый сержант, вот он немного повоевал. Если судить по его рапорту, то Тула не дождалась нашего командира, который якобы должен был бы забрать этих уральцев и сопроводить их к нам в Одоев. Но все дело в том, что об этих шестерых уральцев, которых выделили нам в качестве пополнения, мы и не слыхали! Но, тем не менее, они прибыли к нам своих ходом, с приключением по дороге. Во время перехода до Одоева они наткнулись на немецкую разведку, она вела разведку шоссе Тула-Одоев. Самым непонятным образом эта группа призывников покончила с целым немецким разведвзводом, к нам же эти призывники пришли с захваченным немецким оружием, разъезжая немецких мотоциклах! Правда, в этом бою с немцами они все-таки потеряли одного своего товарища.
Полковник Грачев на секунду задумался, а затем отдал приказ, обращаясь к заместителю начальника штаба дивизии, начальнику оперативного отдела майору Алексееву:
— Николай Александрович, вы, пожалуйста, займитесь этими призывниками. Думаю, если они уж проявили настоящую солдатскую смекалку, находчивость в бою с немецкой разведкой. К сожалению, наградить мы их не можем, так как ни не красноармейцы, не числятся в нашей дивизии. Но думаю, что было бы правильно всех их передать в распоряжение роты капитана Дубасова. Его разведрота потеряла две трети бойцов, сейчас она с большим трудом выполняет возложенную положенную на нее работу. Так что эти уральцы будут к самому времени нашему Дубасову. Ну, а мы, товарищи командиры, продолжим свою работу по составлению оргплана по передислокации нашей дивизии в Тулу.
Майор Николай Алексеев, получив приказ командира дивизии, тут же вышел во двор школьного здания, где увидел примечательную картину. В самом центре школьного двора стояли три немецких мотоцикла «Цундап KS750[7]», два мотоцикла имели коляски с пулеметами, закрепленных на турелях, а один мотоцикл такой коляски не имел. Рядом с ними находилась группа красноармейцев, одетых в теплые полшубки, на ногах у них были кирзовые сапоги. За плечами у всех парней висели немецкие карабины «Маузер 98к», а на ременных поясах болтались немецкие кобуры с пистолетами.
Майор Николай Алексеев, направляясь к этой группе призывников, подумал о том, что эти будущие красноармейцы, несмотря на свою молодость, производят очень неплохое впечатление. В них проглядывают черты того, что они могут стать очень неплохими красноармейцами, хорошими бойцами.
Сегодня большинство бойцов его родной дивизии составляли плохо одетые, обутые красноармейцы. К тому же им пока еще не выдали теплого, зимнего обмундирования. На них все еще были шинели, пошитые из тонкого шинельного сукна. Такая шинель уже не очень-то хорошо грела зимними ночами! Все бойцы дивизии сейчас ходили в хлопчатобумажных гимнастерках, в красноармейских полотняных галифе. Они были обуты в ботинки, пошитые из грубой кожи, с обмотками до колен. Эта солдатская одежда плохо грела по зимним ночам, ботинки с обмотками были очень неудобны и во время переходов, и в окопах. В этой обуви красноармейцы постоянно сбивали, натирали ноги. Да и вооружены они были в основном Мосинскими винтовками, первые автоматы ППД только-только появились в некоторых дивизиях Брянского фронта!
Словом, эти уральские призывники были одеты в хорошее зимнее сравнение обмундирование, даже бойцы комендантской роты по красноармейской одежде не могли сравниться с этими уральцами. Подойдя к группе уральских призывников, майор Николай Алексеев в задумчивости остановился. Он впервые оказался в подобной ситуации, когда должен был обратиться не к красноармейцам, а к простым сельским парням, призывникам. Отметая его сомнения, эти пока еще не красноармейцы выстроились в некое подобие шеренги, подтянулись, вобрав в себя пока еще не существующие животы.
Профессионально печатая шаг, из строя вышел, к нему направился ладный парень, в его петлицах красовались два тругольничка сержанта.