Полковник Гром недовольно проворчал в ответ:

– Глупости говоришь, парень. Мы с самого первого дня были идеальными летунами, так что нам никакие модификации не нужны.

– Ныряй в облако, старый пень, и затаись в нём, – огрызнулся я в ответ и добавил, – пора тебе посмотреть на небо моими глазами.

Через пару минут я уже не висел на сбруе, а лежал на водяном мешке. Для того, чтобы настроиться на электромагнитное видение, мне даже не требовалось снимать очки. Поэтому уже очень скоро картина мира передо мной изменилась. Я видел, как струятся высоко в небе потоки солнечного ветра, отраженные магнитным полем. Видел циркуляции в самом магнитном поле, а также возмущения в ионосфере, вызываемые космической пылью. Вместе с солнцем я видел также звёзды. Видел я и спутники врага, точнее всю их электрическую начинку. Добавив рентгена, я стал видеть и сами спутники, но они были очень маленькими, так как пролетали на высоте шестьсот, семьсот километров и выше. Картинка была очень чёткой, так как на этой высоте было меньше пыли и электромагнитных наводок. Рядом с нами парили другие летуны, которые также видели всё, что им передавал Василёк. Через несколько минут пораженный Нырок Гром сказал:

– А вот такие глаза нам точно не помешают, Лют. Надеюсь, Профессор сможет разработать для нас такой мутаген? Со всем остальным, о чём ты думаешь, я категорически не согласен.

– Ага, как же, – рассмеялся я, – ребята, Проф говорит, что он может избавить вас от крыльев, водяного брюха и водородного горба, но летать вы при этом будете ничуть не хуже. Просто у каждого будет персональная летающая корова, которая станет поднимать вас в воздух. В общем вы будете надевать её на себя, как ранец. Понимаете, когда Мак и Василёк рассказали ему о моей затее, он быстро провёл мозговой штурм и его команда выяснила, что не менее семидесяти процентов летунов сможет обрести точно такое же зрение, как и у меня, а это совершенно новый этап для вас, как для военлётов. В результате вы станете, как и я, белыми большими мутами, но при этом останетесь всё теми же летунами, но летать станете в паре с коровами.

– Не знаю, Лют, может Проф и прав, но если честно, я всё же не в восторге от его идеи, – задумчиво и уже куда спокойнее ответил мне Нырок, – хотя с другой стороны летающие коровы прекрасные телепаты и очень дружелюбные животные. К тому же они очень сообразительные и частенько помогают нам в борьбе с беспилотниками, но самое главное, они чертовски живучие и могут летать по полмесяца кряду, питаясь одним только воздушным планктоном, которого полно в дождевых тучах. Мы так, к сожалению, не умеем.

– А вам это и не нужно, старина, – усмехнулся я, – вы же муты, а не летающие коровы. Думаю, что уже через полгода вы начнёте одомашнивать этих воздушных бродяг. В небе над Атомным краем от них скоро тесно станет, но они ведь летают над всей Россией, а если учесть, что воздушный планктон с дождём на землю не падает, то с мутами полетят куда угодно. Так, на сегодня хватит, летим домой.

Домой полетели только Нырок и я, а остальные летуны взмыли высоко в небо и продолжили барражировать воздушное пространство над Бешенным огородом, который, между прочим, выделял в атмосферу всё больше и больше воздушного планктона. Он тоже стоял у нас на учёте, причём в первую очередь в качестве оружия, химического и бактериологического. Я попросил Нырка спуститься вниз вовсе не потому, что мне надоело летать. Дело в том, что Профессор, обсудив всё со своими коллегами, срочно выехал из Новой Москвы к нам на авиабазу. С его прибытием, а вместе с ним приехало ещё человек сто людей и три сотни мутов, началась куда более серьёзная подготовка, чем я поначалу ожидал. Уже через три дня для меня пошили удобный высотный термоскафандр, изготовили отличный гермошлем и четыре баллона для сжатого воздуха, но что самое главное, передо мной поставили куда более важную задачу, из-за которой был на довольно продолжительный срок отложен взрыв на Новой Земле.

Его было решено произвести ровно через сутки после того, как мы собьём едва ли не самый главный космический корабль врага, боевой, ударный ракетоносец класса «Космический громовержец», а это тебе не какой-то там патрульный ракетоносец. Таких громадин у пиндосов было всего семь и они пролетали над нашей территорией через каждые три часа, но всякий раз по другому маршруту, заходя с востока и двигаясь на запад. Хотя у людей имелось всего несколько десятков телескопов, в ходе многолетних наблюдений все они были довольно хорошо изучены. Чтобы сбить один из этих термоядерных ракетопланов, похожих на стратегический бомбардировщик типа летающее крыло, только с размахом крыльев метров в четыреста, в середине ноября мы должны ждать его на Дальнем Востоке.

Если мы успеем долететь до Сахалина к половине второго дня и изготовиться к атаке, то один из «Космических громовержцев» пролетит над нами на высоте всего в двести десять километров, а это просто прекрасная дистанция для ЭМ-импульса, ведь до этой громадины будет не более ста восьмидесяти километров. Его, конечно, можно будет перехватить в любой другой точке, но баллистики утверждали, что в таком случае космический корабль упадёт вместе с грузом ракет в тундре под Нарьян-Маром и со стопроцентной гарантией достанется нам пусть и в виде обломков, но и это ещё не факт. Корпуса даже у воздушных крейсеров невероятно прочные, так что тогда говорить про боевой космический корабль? Правда, у наносплава был большой недостаток, он почти не защищал технику от ЭМ-импульса.

Если сразу после падения «Космического громовержца», минут эдак через тридцать, будет взорвано на Новой Земле ещё и термоядерное устройство, то пиндосам точно не захочется рисковать и максимум, что они сделают, это станут наблюдать за нами из космоса. Да, но если мы собьём космический ракетоносец, то вместе с ним скорее всего выйдут из строя ещё и минимум четыре, а то и все семь спутников. Всё будет зависеть от мощности нашей ЭМ-импульсной атаки. А потому было принято решение, что вместе со мной и полковником Громом в этот рейд далеко за пределы Новой России отправится ещё пятьдесят пять самых старых и опытных летунов, обладающих ещё и самой большой мощностью. Ровно за двое суток, под вечер, мы вылетели на задание. Первое время мы летели под плотным слоем облаков, затянувших почти всю Сибирь, но сразу за Байкалом, никем не замеченные, поднялись на высоту в тридцать два километра.

Начиная с этого момента нам везло. На больших высотах дул попутный ветер и мы прибыли в район Сахалина на четырнадцать часов раньше, сэкономив и воду, и ракетное топливо. Поднявшись над островом на высоту в тридцать четыре километра, запасы воды позволяли, мы сразу же построились в боевой ордер в два ряда таким образом, чтобы излучающая дорожка имела в длину четырнадцать километров. Подняться выше нас заставил опять таки ветер, точнее его почти полное отсутствие на этой высоте. Паря почти неподвижно, мы принялись ждать, попутно ведя наблюдения. Моя команда находилась в это время на нашей Байкальской базе, а потому у нас имелась устойчивая связь с центром, но братья Верески могли и не ехать туда.

Снизу мы были практически невидимы, ведь полупрозрачные аэростаты летунов не отражали радиоволн, а сверху нас очень удачно прикрывали серебристые облака, которые нисколько не мешали мне наблюдать за космосом. Две недели тренировок не прошли даром. У меня значительно, раз в пять, увеличилась острота зрения и теперь я мог видеть даже небольшие и весьма отдалённые космические объекты. Первыми были по большей части космическим мусором, а вторые спутниками на очень высоких орбитах. За четырнадцать часом их пролетело надо мной огромное множество и все они были зафиксированы нашей космической разведкой. Ребята в Новой Москве ликовали, так как я умудрялся разглядеть спутники и космические корабли очень подробно и даже заглядывал внутрь, что особенно важно. При этом я ни на минуту не забывал о нашей главной цели.

Наконец я увидел приближающийся ракетоносец. Одновременно с ним по куда более высокой орбите к нам летела ещё и огромная, километра четыре в поперечнике, космическая станция, похожая на колесо от телеги. Да и помимо неё в зону поражения ЭМ-импульса, а мы намеревались стрелять изо всех сил, попадало ещё двадцать семь объектов из которых четыре точно были пилотируемым космическими кораблями с людьми на борту. О том, что на борту космической станции находилось не менее трёх тысяч человек, и вовсе не приходилось говорить. Мне их не было жалко. Мы ведь тоже несли потери и к тому же много десятилетий подряд. Поэтому никто из нас даже не сомневался в том, что мы должны, просто обязаны нанести по врагу сокрушительный удар, что и было сделано чётко и слажено.

На первый взгляд ничего не произошло, хотя мы с пулемётной частотой излучали ЭМ-импульсы в течение целых пяти секунд. Когда же ракетоносец пролетел над нами со снижением, таковы были параметры его орбиты перед грядущим манёвром, который его экипажу уже не было суждено выполнить, я стал внимательно рассматривать космическую станцию и летевшие от неё во все стороны корабли. Почти вся электроника на них сдохла и на их борту явно царила паника. Прямой угрозы жизни людей наша атака из себя не представляла, но судя по всему как космические корабли, так и станцию можно было списать в утиль. Что же, теперь у пиндосов появится весьма важная и серьёзная задача – спасать своих космонавтов.

Куда больше от нашей атаки пострадали спутники, некоторые из которых сразу же стали кувыркаться. Они, похоже, выполняли в момент атаки какие-то манёвры и вместо секундного импульса маневровые двигатели будут теперь работать до тех пор, пока не израсходуют топливо. Что же, тем самым они только добавят пиндосам хлопот. Им нужно будет пересчитывать заново параметры всех орбит, чтобы избежать столкновения с грудой металла размером с большегрузный автомобиль, да ещё и оснащённой огромными крыльями солнечных батарей. Более того, три спутника очень удачно направились к Земле и где они теперь упадут нам было неведомо. Однако, самое главное заключалось в том, что нас так никто и не заметил. У меня имелся с собой небольшой, широкополосный сканер и я очень обрадовался, когда услышал по радио взволнованные крики:

– Мэй дэй, мэй дэй, говорит командир корабля «Джордж Вашингтон»! У нас на борту нештатная ситуация, вырубилась электроника и погорела вся проводка. Мы полого спускаемся... О, дьявол, скорее падаем на Землю. Парни, не могу включить маневровые дюзы и скорректировать орбиту. Мы падаем, храни господь наши души. По-моему это был мощный электромагнитный импульс.

Это были последние слова, которые я услышал с борта ракетоносца «Джордж Вашингтон». На его борту сложилась катастрофическая ситуация, ведь уже через несколько секунд космический корабль должен был приступить к выполнению маневра, чтобы полететь по заранее запланированному маршруту на высоте в двести десять километров, то есть скорректировав орбиту. Мы не дали экипажу «Джорджа Вашингтона» выполнить этот маневр и теперь он будет полого снижаться до тех пор, пока не совершит жесткую посадку перед Нарьян-Маром, точнее его руинами, ещё толком не разобранными. Над этим северным городом на берегу Печоры вот уже третий день бушевала метель и он был накрыт плотным слоем облаков. Там собралось множество народа. Одних только мутов-гигантов туда прибыло больше двух тысяч, но самое главное, туда пригнали огромное стадо воздушных коров и прибыло почти пять тысяч летунов.

Если ракетоносец не развалится на куски, они поднимут его и перенесут по воздуху в одну из ложбин Тиманского кряжа, где уже была готова площадка и маскировочная сеть над нею. Заполучить для изучения пиндосовский космический корабль стало для наших учёных задачей первостепенной важности и особенно ликовали люди. Инженеры и техники клялись, что они обязательно его отремонтируют и тогда у нас будет свой боевой космический корабль. Честно говоря, я не разделял их радости. Как по мне, так лучше распилить его на куски и пустить в дело, на производство оружия, но с другой стороны они, возможно, и правы. Думаю, что теперь, когда летуны поняли, что им не стоит цепляться за старое и пора начать использовать в качестве дирижаблей летающих коров, которые, кстати, произошли от домашних свиней, в то время, как дикие кабаны превратились в гора-быков, они согласятся пойти на корректирующую трансмутацию и начнут сбивать не только самолёты врага, но и его спутники.