– Именно поэтому мы так торопимся создать ракетно-ядерный меч. Только так мы можем заставить их остановиться.

– Они никогда не остановятся, господин президент, – сказал я печальным голосом, – и всё дело тут в том, что довольно большое число людей из высших кругов Запада и не только его одного стали мутантами намного, лет на пятнадцать, а то и двадцать раньше нас.

– Что? – удивлённо воскликнул генерал Верзилин – Но этого же не может быть! О чём вы говорите, майор Вереск.

Кивнув, я сказал слегка повысив голос:

– Господа, хотя вы не склонны в это поверить, но всё именно так и есть. Стопроцентной уверенности в этом у нас нет, но судя по всему сегодня на островах Новой Зеландии живёт не менее ста пятидесяти миллионов почти точно таких же мутов, как и те, которых вы недавно видели. Члены небольшой команды полковника Утёса, насколько вы помните, внешне ничем не отличаются от людей, но тем не менее они все муты, причём самому молодому уже более ста двадцати лет.

– Но как это могло случиться? – удивился министр по делам науки – Ведь мутаген образовался в результате термоядерных взрывов в Атомном треугольнике.

– Мы полагаем, что таким образом он был создан искусственно, господа, – кивнув, сказал я, – но перед тем в Америке был создан совершенно иной мутаген, который запускал такой процесс трансмутаций, которые не превращали человека в урода, а лишь делали его могучим, вечно молодым долгожителем. Поэтому те люди, которые долгое время уничтожали Россию, возможно, всё ещё живы. Если это действительно так, то лично я этому только рад. Будет кого предать суду и расстрелять. А сомневаться в этом не приходится.

Генерал Верзилин оживился:

– Ваше руководство сделало такие выводы на основании показаний перебежчиков? – и улыбнулся – Мы ведь тоже не знаем о вас почти ничего, майор, но, по всей видимости, нам нужно начать узнавать друг друга. Поверьте, не мы склонны доверять пропаганде врага и если вы действительно близки к созданию какого-то очень мощного оружия, то и мы не отступим, но нам необходимо знать, что это за оружие и как оно повлияет на наших детей и внуков?

А вот это был самый сложный вопрос, на который даже у Профессора не было однозначного ответа. Не было его и у меня. Зато имелась подсказка Василька и Мака:

– Лют, они считают, что продлить жизнь с помощью трансмутации это большое благо, но при этом хотят, чтобы их дети и внуки остались людьми, а это очень сильно всё осложняет.

Тем самым мои друзья склонили чашу весов в пользу очень длительного, возможно растянутого на несколько столетий, переходного периода, шаг к которому, к тому же, повлечёт за собой большие человеческие жертвы. Причём именно человеческие, но это коснётся не нас, а всех тех людей, который живут по другую сторону стены. В данной ситуации не имело никакого смысла хитрить и я сказал:

– Господин президент, господа министры, некоторые перебежчики видели господ, окопавшихся на островах Новой Зеландии, которые превращены в неприступную крепость. Это ответ на первый вопрос, а вот ответ на второй, да, у нас имеется такое оружие, но будет ли оно применено – выбирать вам. Мы действительно обладаем куда более мощным мутагеном, который приведет к более мягким трансмутациям, чем те, которые начались в первый же день Гнилой войны. Благодаря этому мутагену вся биосфера планеты трансмутирует всего за сутки. Если мы сумеем добраться до той лаборатории, где был создан прототип того древнего мутагена, то наш новый мутаген, который легко поддаётся модернизации, сам уничтожит всех древних мутантов, но при этом пощадит детей младше пятнадцати лет. При этом вы и все ваши люди будете от него полностью защищены, но вам придётся привыкать к новой биосфере, а она, поверьте, уже не будет такой ужасной и кровожадной, как прежняя. Возможно, что второй вариант вам не понравится, так как он предусматривает переход от обороны к наступлению и ожесточённой войне, в которой люди во внешнем мире, в первую очередь солдаты, понесут большие потери. Поймите, господа, когда в бой пойдут такие парни, как капитан Большой Бор, или мы, врага не спасут уже никакие оборонительные сооружения. Он может сбивать звуковым лучом даже самолёты, летящие на высоте в десять километров, не говоря уже про бронетехнику. Правда, перейти в контрнаступление мы сможем не ранее, чем через три года.

Генерал Верзилин быстро переглянулся со своими помощниками и задал мне вполне ожидаемый вопрос:

– Майор, как вы относитесь к тому, чтобы вместо ракет доставлять ваши копатели пробуривали тоннели в глубокий тыл врага? Это произвело бы на него неизгладимое впечатление.

– Господин президент, сейчас нам нужно в первую очередь выиграть время, а для этого нужно вступить с врагом в переговоры, хорошенько его запутать и сделать так, чтобы мы четверо оказались на его территории. – сказал я – Нам известно, что американские учёные мечтают заполучить в свои руки мутов последней генерации, а мы хотим добраться до секретного научно-исследовательского центра. Вот в этом направлении нам и нужно действовать, но сначала вы должны решить, каким будет ваш выбор.

Президент подземной России развел руками:

– Майор, тут и гадать нечего, мы категорически против тотальной трансмутации биосферы и нас самих. Одно дело стать мутом на старости лет, и другое в молодые годы. Вы можете считать меня чудовищем, но мне плевать на то, сколько солдат пиндосов и евроэсэсовцев погибнет в этой войне. Тем более, что как на востоке, так и на западе нам будут противостоять орды исламистов, наших древних врагов, да и всех остальных я не склонен жалеть. В том числе и тех офицеров, которые некогда причиняли вам столько неприятностей. Те из них, на которых вы укажете, будут разжалованы в рядовые и будут направлены в штрафные батальоны. Если они, чтобы выжить, захотят стать мутами, то я не против. Тех же офицеров, которые не запятнали своей чести, мы предлагаем вам использовать, как военных специалистов. Поймите, майор, в наших рядах сохранилось то, что принято называть военной наукой и если мы перейдём в наступление, то давайте станем полагаться на неё, а не на тоннельную партизанщину.

В принципе президент Верзилин был полностью прав. В плане классической военной науки наши генералы проигрывали его генералам в сухую. К этому времени я уже знал, что у наших будущих союзников существовала очень сложная система отбора кандидатов на высшие должности в армии и что те офицеры, которые задержались в войсках больше, чем на три года, считались чуть ли не полными кретинами, которых нужно держать от руководящих должностей как можно дальше и потому, оттрубив на «передовой» свои десять лет они по сути становились иждивенцами, если, конечно, не соглашались сменить профессию, что случалось довольно часто. Да, ничего не скажешь, о своём враге мы знали куда больше, чем о ближайшем соседе.

Новый президент был полностью прав, когда говорил, что как на восточном, так и на западном фронте против нас в основном воюют исламисты. Все, кроме иранцев. Ирану, как и Китаю, удалось сохранить хоть какую-то видимость независимости только потому, что они имели на вооружении ракеты с термоядерными боеголовками и люто ненавидели пиндосов, а потому были готовы в любой момент применить против них все свои ракеты. Да, это оружие находилось под тотальным запретом, но оно у них было и потому ни Иран, ни Китай не были оккупированы войсками НАТО. На западе нам противостояли турки и арабы, а на востоке пакистанцы и афганцы. Наверное потому, что они были морозоустойчивыми. Впрочем, кто только против нас не воевал, по большей части сидя за пультами дистанционного управления движущихся крепостей. На нашу территорию вторгались одни только вертолёты, штурмовики, бомбардировщики и ещё тяжелые воздушные крейсеры-конвертопланы, которые мы сбивали довольно часто, но редко кто из летчиков попадал в наши руки живым. Обычно срабатывала система уничтожения экипажа.