— Полагаю, что она хочет добиться большей демократизации для регионов, — мягко произнес Соколовский. — По её мнению это привлечет большие инвестиции и будет положительно воспринято партнерами.

— Удивительная недальновидность, — заключил Адашев. — Это ещё раз подтверждает правильность наших действий. Впрочем, каждый из нас ещё может выйти из игры, если у него есть колебания.

Воцарилось молчание, которое, очевидно, можно было принять за согласие на дальнейший разговор.

— Я надеюсь, что среди нас таких нет, — заявил Соколовский, — иначе мы бы сюда не пришли.

— Замечательно, — сказал Адашев, — после того, как мы подавим бунтовщиков, вы все получите места в новом временном правительстве — директории. Этими действиями мы покажем пример нашим друзьям по всему миру. Дадим им сигнал к действию.

— Вы полагаете, что они сразу придут к власти? — спросил мужчина с пышными усами. — Нам также говорили про мировую революцию.

Соколовский улыбнулся.

— Нашей организации не нужно, чтобы они пришли к власти, — сказал он, — если приходишь к власти, то берешь ответственность. Гораздо эффективнее работать в тени старой власти и заставлять её исполнять нашу волю.

— Логично, — поддержал лысый толстяк с головой, похожей на бильярдный шар, — но как же наша соседняя страна? Вы полагаете, она не вмешается? Или вы не учли такой вариант.

— Мы полагаем, что не вмешается, — ответил Адашев, — заверяю вас, что там тоже есть сочувствующие нам люди, и они в самых верхах.

Мужчина с пышными усами характерно кашлянул.

— Давайте выйдем на террасу, господа, — сказал он, — здесь становится душно.

Раздался натянутый смех.

— Сергей Юрьевич опасается подслушивающих устройств, — заметил кто-то, — вот уж не подумал бы.

Катя видела, как мужчины прошли сквозь стеклянный проем на улицу. Закоченев от страха, она тем не менее нашла в себе силы пойти дальше. Ей нужно было дослушать до конца и отнести запись Александру, он подскажет, что делать дальше. Одно было ей ясно — это или шпионы, или преступники.

Она вышла на террасу. Ночной холодный воздух обдувал её лицо.

— После подавления бунта на три дня будут введены осадное положение и комендантский час, — услышала она голос Адашева, — пока их не отменят, будут запрещены любые публичные выступления! Благодаря вашей поддержке… тихо!

Говоривший Соколовский вдруг замолк. Несколько секунд Катя не слышала ничего, кроме завывания ветра. Но вот его голос раздался вновь, только теперь он звучал тише и был похож на хриплое карканье.

— Мы представляем высший слой общества, — сказал Соколовский, — вооруженные силы, пресса, спецслужбы. Девять человек, которые могут вести за собой тысячи других. Свергнув правительство, мы изменим не только судьбу этой страны, но дадим шанс всему миру на возращение к традиционным истокам, которые он утерял.

— Мы готовы действовать, — бодро произнес мужчина с пышными усами, — как только прозвучит команда, в стране будет объявлено чрезвычайное положение. Директория выступит с речью. Тема — противодействие анархии, забастовкам и гражданскому неповиновению. Директория образована для народа и во имя народа. Мы слишком долго жили в обществе, которое потворствовало либеральной анархии. Необходимо установить диктатуру. Диктатуру закона.