– Вы меня смущаете. Такой позор… как я могла подумать такое? Не будьте ко мне жестоки! Милая Эмма, вы так хороши. И эта самозванка на вас совсем не похожа!
Эмма слабо улыбнулась под строгим взглядом отца. Как же она хотела испортить всем праздник, разрушить отцу его игру, но только бы понимала до конца, что к чему. Понимала бы, какова цель Неро, а он только лукаво улыбался и потягивал виски глоток за глотком.
– Очаровательны… – пропела графиня и удалилась с авансцены.
На неё вышли граф и графиня Алиготе, а за их спинами маячил Гай.
Его тонкое гладкое лицо, такое отличное от лица Глера, такое нахальное и слишком молодое, показалось личной насмешкой над Эммой.
– О, мы так волновались! Эти сплетни! – затараторила графиня Алиготе, сжав руки Эммы.
Фальш. Какая же фальш! Сколько приданого им пообещали за эту ложь? Ради кого этот спектакль?
– И эта самозванка… её поймают! Она пользовалась вашим именем, дорогая, но всем очевидно, что это только вульгарная подделка… Вы так загорели в Мерло!
Её милая зверушка, её лучший друг внутренний голос, теперь уже наверняка затих…
– Дорогая, как я рад. Ты так надолго нас оставила! Была ли ты в тех местах, что мы выбрали для нашего будущего дома? – Гай Алиготе приблизился вплотную, будто намекая, что Эмме не так уж и просто будет сбежать.
Она содрогнулась.
От «жениха» отвратительно тошнотворно пахло одеколоном и цветочным мылом.
А ещё тепло его тела было так отлично от Глера, что казалось не просто неправильным, но и вовсе ненастоящим.
Эмма дёрнулась от неожиданности, но Гай протянул руку и придержал её за спину всё с той же сладкой улыбкой.
– Ну что ты… я слишком дорого заплатил, чтобы всё исправить, – прошипел он. – Так что будь добра… оставайся на месте… милая.
Глава, в которой Эмма и сестры шьют и беседуют
Эмма сидела в обществе сестёр и кузин за вышивкой и проклинала свой новый ужасный парик.
Короткие волосы под ним чесались, и это отвлекало, помимо ещё множества факторов, не способствующих работе.