— Джонни! — она торопливо схватила его запястье. — Джонни! Джонни!

Не нащупав пульс, но чувствуя тепло тела, она зажала Баггу нос и впилась в сухие губы, делая искусственное дыхание. Багг тут же затрепыхался и обнял ее. Юля отпрянула, а он по-кошачьи хитро улыбнулся.

— Мне понравилось, давай продолжим, только чур за нос больше не хватать.

— Ой, прости меня, — кровь прилила к Юлиным щекам. — Мне показалось, ты мертв. Маттиас сбил с толку.

— Ничего, ничего. После твоего поцелуя мое состояние далеко от холодного, — Джонни приподнялся на локте.

— Час от часу не легче, — буркнула Юля себе под нос и уже громче сказала: — Роберт серьезно ранен. Отвернись. Мне нужно переодеться и бежать к нему.

Багг лег на живот и уткнулся головой ладони.

Она быстро сбросила одежду и протерла тело тоником, смывая чужую кровь. «Надеюсь, этот урод остался жив», — Юля не готова была взять такой грех на душу, каким бы мерзким чудовищем ни был тот человек.

— Что, ты говоришь, с Робертом? — Джонни встал, когда она оделась.

— Еще не знаю. Он увез меня от вертолета и только здесь отключился. Пойдем, ты ведь тоже ранен? Маттиас в порядке?

Джонни взял шимпанзе на руки и поцеловал в макушку.

— Мой приятель донельзя нежное существо. Думаю, он плакал из-за того, что потерял свою сумку.

Маттиас тяжело вздохнул и уткнулся ему в плечо.

— Не печалься, найдешь, — Юля погладила обезьяну и выбежала из комнаты.

По всему дому сновали люди. Аннет сидела в инвалидном кресле у стены и баюкала ребенка. Она казалась единственным островком спокойствия в бурлящем море негодования и паники. Юля поспешила к ней и молодая мать, вцепившись в ее руку, забормотала слова благодарности.

— Аннет, позже, пожалуйста! Подскажи, где операционная?

Женщина ткнула пальцем в сторону одной из дальних комнат. Юля бросилась туда. Запах хлора ударил ей в нос с порога. Пять секций, отгороженных белыми ширмами, пять столов. Эдвард колдовал над сыном у окна. Юля встала рядом с ним и взяла Роберта за руку. Он открыл глаза и скользнул по ней одурманенным взглядом. Юля плюхнулась на вовремя подставленный Эдвардом стул. Она приникла губами к тыльной стороне ладони Фаррелла-младшего, а тот, повернув к ней голову, слабо улыбнулся. У Юли слезы заструились по щекам.

— Львенок, родненький, — давясь рыданиями, шептала она. — Только живи, пожалуйста. Я так люблю тебя.

Эдвард накинул ей на плечи белый халат.

— Все хорошо, дорогая, успокойся. Ты мне поможешь?