– Мир дому вашему… – сказал Георгий, входя в знакомый ему дом.
Сильно постаревшая Марфа уже почти ничего не видела, но сложила ладони под благословение:
– Благословите, владыко!
– Матушка Марфа, ты кого тут владыкой-то назвала? Неужто не признала любимого крестника?
– Не сбивай меня, Георгий, старую, я и сама уже по старости лет путаюсь. Но, как сказано, кесарю – кесарево, а Богу – Богово… Так что пока ты в этом облачении, то уж будь любезен, благослови свою крестную…
Георгий уставным движением рук перекрестил родную тетку, а после уже опустился перед ней на колени и обнял.
А она не сдерживала слез от радости встречи с тем, кого все и давно уже считали погибшим на фронте.
Потом они выпили целых два самовара чая, и Георгий все говорил и говорил о тех годах, когда под сенью монашеского благословения он с радостью восстанавливал храмы и монастыри, творил добро, сеял семена христианской любви и даже рисковал жизнью, вступая в поединки с силами зла, а потом еще, Христа ради, отсидел несколько лет в тюрьме…
– Не утомил ли я тебя, матушка, своими рассказами?
– Нет, только сил прибавил, кто бы мог подумать, что так сложится твоя судьба… Кстати сказать, по тому свидетельству о твоем крещении мне удалось-таки выправить тебе паспорт и прописать в этом доме еще в самом начале войны. Так что свой угол у тебя в Москве уже имеется. Из-за этой прописки, уже по линии милиции, тебя в 1944 году разыскивали по поручению какого-то человека из правительства… Но так как ты сам не писал, то посчитали тебя без вести пропавшим… И уже в конце войны я нашла официальное извещение в газете о том, что ты награжден боевым орденом… Этот орден мне привез тот самый человек, которого ты когда-то спас, вытащив из ледяной проруби. Что тут в тот день творилось, полгорода оцепили. Соседей в свои дома не пропускали. Я потом, как царская особа, неслыханным почетом в городе пользовалась. Ну да что я о себе да о себе. Ты ведь приехал ко мне потому, что у тебя появился вопрос, который ты сам не хочешь разрешить… И решил все перевалить на мои старческие плечи… Ну что тебя ко мне привело, только без утайки…
– Сегодня утром в храме ко мне подошла женщина и, опустившись на колени, попросилась на исповедь. Это была Нелли, которая все эти годы, оказывается, продолжала любить меня и у нее наш уже двадцатилетний сын – Максим… Она совсем недавно от своего отца узнала, что донос на меня в начале войны написал Ростислав, и с помощью отца они сфабриковали дело о моих контактах с врагами народа… А ведь она верила ему и прожила с ним вместе почти двадцать лет…
– Что еще?
– Завтра утром Священный Синод примет решение о сроках моей хиротонии в митрополита Зарайского, викария Московской епархии…
– И что ты решил?
– Не знаю!
– Знаешь, только признаться в этом не хочешь. – И тут Марфа вздохнула так, словно бы набирала воздуха для того, чтобы поглубже нырнуть в глубины подсознания своего крестника, и продолжила: – Тебе уже пришлась по душе твоя новая роль. Тебе льстит, что вокруг тебя происходят некие таинства, что люди трепещут, ждут твоего слова и благословения, что служки, словно мушки, вьются вокруг… Это так искусительно. А семья – это подвиг, это бесконечный, ежедневный труд на износ, и столь редки минуты истинного счастья, но только через это и только в семье человек еще может спастись. К тому же еще неизвестно, как тебя примет твой сын, который все эти годы считал своим отцом другого человека. А если вдруг он от него не откажется? Да и кто в этой жизни не оступался и не согрешал? Един Господь! Ты не суди Ростислава строго, а лучше помолись за него. Не было бы этого доноса, не сидел бы сейчас передо мной в этой мантии… Так что в этот раз, крестник ты мой дорогой, я тебе ничего советовать не стану. Решай сам, но в любом случае знай, что тебя здесь всегда ждут и это твой дом и отдушина…
– Матушка, и последнее, о чем бы я хотел вас спросить. Есть ли какие-либо вести об отце?
– Месяц назад я получила письмо, в котором, как я поняла, есть и строки, которые касаются тебя лично.
Она протянула руку и на ощупь взяла шкатулку, а уже из нее достала письмо.
– Читай сам, нижний абзац второй страницы…