И власть сломалась. Она не могла себе позволить, чтобы несколько десятков людей не выходили на работу и не выполняли план по лесу.
В карцере оставили только монаха Георгия…
Через день к нему пришел хирург Александров. И молча опустился на пол рядом с монахом…
– Девочка пяти лет… – начал говорить Георгий. – Крупозное воспаление легких. Умрет к завтрашнему утру… Ты не сможешь ей помочь в условиях своего лазарета.
– Что мне делать? – спросил хирург.
– Ты уже все, что мог, сделал, дорогой мой доктор. Теперь черёд твоего начальника встать на колени… Так и скажи! Не встанет – девочка не выживет. А она у него, как я понимаю, единственная. Слава Богу, что ему не удалось пролить тогда ничьей крови… Иди, времени осталось слишком мало…
И начальник, словно подмененный кем-то, вдруг опустится на колени и будет рыдать и вспоминать слова, которые, возможно, слышал в детстве и сохранил до лучших времен. Вот эти искупительные времена и настали…
Он сам позвал монаха, и его под охраной привели в его дом. Рядом с кроватью сидела убитая горем и, вероятно, готовая к тому, что теряет дочь, молодая женщина – жена начальника зоны.
Георгий подошел к девочке и лишь троекратно обозначил над ее челом крестик со словами:
– Во имя Отца! Аминь! И Сына! Аминь! И Святаго Духа! Аминь!
Девочка через боль улыбнулась ему. И протянула ручки. Он взял ее невесомые крылышки в свои теплые ладони, слегка размял, разгладил и вдохнул в них жизнь. На глазах пропал землистый цвет лица, и ее щечки порозовели.
– Слава Тебе, Господи! – сказал он и молча пошел к выходу.
И только после того, как он тихо ушел, отец и мать, до этого находившиеся в неком полуобморочном состоянии, вдруг услышали веселый детский смех. Смех своей любимой дочери.
– Папа, мама! – обращалась она к ним. – Что же вы спите? Боженька только что Сам ко мне приходил… Да вставайте же вы, а то я кушать очень хочу…
С той поры и до амнистии игумен Георгий уже был навечно прикреплен к лазарету. Более того, ему не запрещали принимать исповедь и отпевать умерших. Правда, с той поры у него в лазарете появилась маленькая помощница…
Вы и без меня хорошо знаете о том, какие глубокие перемены в жизни страны вызвала смерть Сталина. Они не обошли стороной и Православную Церковь. Из лагерей начали выпускать заключенных священнослужителей и архипастырей вначале по амнистии, потом и по реабилитации.
В августе 1953 года вместе со всем уголовным миром был выпущен на свободу и игумен Георгий Любомудров.
Он вернулся в Иркутск. Правящий архиерей уже уволился на покой, и епархия, потеряв архипастыря, управлялась архиереем соседней епархии.
Но уже через два месяца собором из трех епископов митрополии за проявленное мужество в сохранении церковной казны и за лишения, кои претерпел Христа ради, игумен Георгий был титулован епископом Иркутским.
Пока Георгий находился в тюрьме, несколько экспедиционных групп, возглавляемых людьми из Москвы, отправлялись на поиски заколдованного золота. Званцев, которого привлекали к поиску, так и не смог найти того места. И когда его там же, в лесу, поставили к сосне, чтобы расстрелять, лишь тогда он вспомнил наказ игумена – не смотреть в рот мертвого участкового Громова… А он его тогда не послушался… И вот бессмысленно погиб.