Фюрстернберг: Неужели в Германии теперь всегда будет так?
Рейтер: Вы здесь не так давно, многое кажется вам не очень понятным.
Фюрстернберг: Это мягко сказано.
Рейтер: Вы должны осознать, Мария, что мы создаём новую жизнь. После прошлой войны нашу страну втоптали в грязь, лишили достоинства, отобрали даже право на защиту. Ведь нам не разрешали иметь армию! Вы можете представить такое: страна без вооружённых сил! И вот мы поднялись с колен и осмелились начать дело, за которое не брался до нас никто.
Фюрстернберг: Вы имеете в виду построение нового общества?
Рейтер: Да.
Фюрстернберг: К сожалению, ваша партия национал-социалистов не оригинальна, герр Рейтер.
Моя семья с большим трудом в 1919 году вырвалась из России, едва не погибнув от рук большевиков. Они тоже строят новое общество.
Рейтер: У нас разные задачи и разные методы. Не смейте сравнивать нас с большевиками.
Фюрстернберг: Раньше я тоже так думала. Знаете, когда я в Париже увидела фильм «Триумф воли»,[8] я была столь воодушевлена, что у меня дыхание перехватывало, когда я начинала делиться впечатлениями с друзьями. Такая мощь! Такое величие! Армия тружеников, все вооружены лопатами! Ни единого слова о войне, о высшей расе. Только слова о мире, только о братстве. Я была убеждена, что Германия намерена только созидать. И вот теперь я здесь и не вижу никакого энтузиазма, тут пропадают люди, царит страх, подавленность.
Рейтер: Мария, не спешите судить строго.
Фюрстернберг: Разве я спешу? У меня исчезла мать! И даже вы, со всеми вашими регалиями СС, с вашими многочисленными связями в верхах, не способны помочь мне. Что мне думать? На что надеяться? Германия топчет своими сапогами Францию, которая стала мне второй родиной, того гляди будут бомбить Париж…
Рейтер: Не будут.
Фюрстернберг: Откуда вам известно?
Рейтер: Известно.
Рейтер: Вы не устали идти пешком? Может, сядем в машину?
Фюрстернберг: Давайте ещё немного пройдёмся.
Рейтер: Как вам ваша работа? Не слишком много документов?