Витя держался в стороне и даже к отцу своему не приближался. Глаза у него были опущены, лицо в красных пятнах.

Сенька тоже жался под кустами, какой-то смущённый и неуверенный. Рубашка на нём была всё та же, старая, с полинявшими клетками. Света, как взглянет на эти порыжелые, вытертые клетки, так и вспомнит про лоскуток в книге о межпланетных путешествиях.

Вокруг Сеньки сгустилась полная неясность. Таня один раз попробовала добиться от него признания. Но разговор у них получился совсем бестолковый.

— Как бы ты, Сеня, назвал человека, который украл бы утёнка, а может, и двух? — спросила его Таня.

— Дык вором бы назвал. Если б и пол-утёнка стащил, — всё равно вор. — Отвечая, Сенька не покраснел, не смутился ни капельки.

— Но, может быть, он не стащил его просто так и не вытащил из загона или с выгула, а… нашёл где-нибудь заблудившегося. Но не вернул хозяевам, а… съел. Тогда как?

Вид у Сеньки стал глубокомысленный.

— А он знал, тот человек, чей это утёнок, откуда заблудился?

— Да не трудно бы ему догадаться…

— Если знал и не вернул, себе взял, — значит, тоже вор. Неужто ты, Таня, не понимаешь? Вот я, к примеру, нашёл твою… ну, ленточку из косы. Я вижу, что это твоя лента, но не отдал её, а… ну, что ли, котёнку своему повязал. Значит, я ленту у тебя украл.

— А если… если этот человек сильно голодный и ему утятинки захотелось? Или кто-то его уговорил, заставил утёнка забрать?

— Голодный, так хлеб жри! — сердито ответил Сенька. — Уж кусок хлеба всегда найдётся. А чужих уток лопать одни ворюги станут!

Таня смутилась и не нашлась, как ещё Сеньку выспросить.

— Знаешь, Света, — сказала она, передавая подруге этот разговор. — Одно из двух: или Сенька утёнка не съел, или он такой закоренелый врун, что даже страшно!

Девочки секретничали вечером накануне сбора. А в день сбора Света ещё не видела Таню. Наконец Таня прибежала.

— Ты что так долго не шла? — спросила её Света.

— Дедушку одного проводила в контору совхоза. Славный дедушка! Путешественник.

— Где ты его раздобыла?

— На дороге повстречала. Идёт старик; я ему говорю: «Здравствуйте, дедушка!» А он остановился, хмыкнул: «Дедушка? Я тебе кажусь очень старым?» — «Не такие вы чтоб уж очень старые, — говорю. — Но ведь вы с бородой». А у него борода, знаешь. Не такая большая, как у Льва Толстого на портрете, но тоже длинная. Этот дедушка и говорит: «Логично. Но не совсем. С бородами не одни старики бывают». — «А вы, — говорю, — ещё и с палочкой». — «Ну, дорожный посох, — говорит дедушка, — в путешествии никогда не помешает. А не проводишь ли ты меня, девочка, в контору совхоза?» По дороге он стал про ребят расспрашивать, как у нас в совхозе ребята поживают. А я говорю: «Хорошо поживают, но не совсем. Потому, что неприятности получились». А он…

— Начинаем! — раздался голос Глаши.