Электрозаводская. Стоп машина. Дверь из кабины резко открывается и два метрополитеновца в фирменных кителях направляются к месту, где сидит девушка. Остановились около схемы, принялись размахивать руками.

— Ну я же говорил не по той ветке поехали! — схватился за голову Павел.

— Понятно, что не по той. — Соглашался Алька, — Надо было ещё на Площади Революции переводить стрелки.

— Надо.

— Девушка, — обратился Алька к незнакомке, которая, ничего не понимая, следила за разговором двух машинистов, выскочивших из кабины. — Вы не подскажете, Щукинская по какой ветке?

— Щукинская? — переспросила она, не отрывая взгляда от петлиц на Алькином мундире, — Это в другой стороне.

— А вы до какой станции? — наморщив лоб, спросил Павел.

— Я? До Щелковской.

— Ну что задом сдавать или доехать до конечной и там развернуться? Вслух рассуждал Алька, — Сколько ещё до конечной? Раз, два, три, четыре, пять…

Девушка прислушивается к разговору машинистов, зрачки в её глазах расширяются, брови изгибаются и ползут под соломенную челку.

— То есть, как развернетесь?

— Поздно уже разворачиваться, — бросает Павел и бежит в кабину. Сзади следующий поезд подпер.

Алька бежит за Павлом.

Электрозаводская, Семеновская, следующая Измайловская. Надо что-то снова предпринимать.

— Не сработало! — печалится Алька.

— Перчатка! — бросает Павел, разгоняя состав.

— Точно! — Алька хватает трехпалую рукавицу, надевает её на щетку с длинным древком. Затем, открыв окно кабины, выталкивает искусственную руку наружу и высовывается сам. Стучит «мертвой рукой» на палке что есть силы в окно рядом с девушкой. Она поворачивает голову на стук и её лицо охватывает ужас. В это время головной вагон выскакивает под яркий свет Измайловской.

— А-а-а! — слышится из вагона.

— Сработало! Беги успокаивай, — в улыбке обнажает желтые прокуренные зубы Павел. — Теперь все зависит только от тебя. Понежнее, понежнее будь…

Алька срывается с сиденья и несется в вагон.