— А, может, именно там вы подцепили и потащили за собой этот хвост.
— Допускаю… Во «Франкфурте-на Майне» бывал, в кинематограф ходил… По Александровской прогуливался… Скучно я жил, фрейлен Каролина! И вспомнить-то нечего!
— Это просто счастье, что вы жили скучно. Что было бы, если бы вы выполняли задание, а за вами тащились два неизвестно чьих топтуна?
— Да уж…
— Я сейчас отправлю Пичу с поручением, а вы ступайте прогуляться, поводите за собой этих приятелей. Ступайте, ступайте!
И Лабрюйер вышел на прогулку.
Он пошел к Эспланаде — уж если слоняться, то хоть по аллеям, любуясь увядающими клумбами. Затем отправился к Бастионной горке. Это был правильный моцион — подняться наверх, спуститься, опять же, воздух над городским каналом свеж. Этак рассуждая, почувствуешь себя старцем, который двадцатый год как ушел в отставку и совершает полезные для здоровья променады, очень этим гордясь — больше-то не осталось чем гордиться.
На Бастионной горке его ждал сюрприз — он встретил там капитана Адамсона и госпожу Красницкую. Это было печальное зрелище — Адамсон суетился, чуть ли не прыгая вокруг своей дамы, она же молчала и шла, опустив голову.
До чего же смешон влюбленный чудак, подумал Лабрюйер, до чего же он нелеп, а ведь ему кажется, что такая прыготня — вернейшее средство покорить женщину. И следующая мысль была — нужно жениться, как женятся все приличные люди, без плясок на Бастионной горке. Нужно заниматься своим делом, а каждый вечер ужинать в обществе супруги и ложиться вместе с ней в постель. Выполнив супружеский долг — спокойно засыпать, а не вскидываться в три часа утра с Римским-Корсаковым в голове!
Мошенница действовала как раз так, чтобы распалить поклонника, — напускала на себя меланхолию и трогательно склоняла лебединую шейку. Адамсон, похоже, совсем одурел от того, что рядом идет такая красавица.
А красавица добивается, чтобы военный инженер Адамсон познакомил ее с другими офицерами рижского гарнизона, да и не только рижского — в строительном комитете, который занимается восстановлением и усовершенствованием укреплений на обоих берегах Двины, состоят господа весьма значительные, хотя и пожилые. Иван Андреевич Миончинский, комендант Дюнамюнде, вообще живая легенда — был на турецкой войне, командовал крепостной артиллерией в Севастополе, потом в Варшаве. Полковник Гончаренко, Георгий Иванович, не только начальник штаба крепости — еще и полковник Генштаба, еще и сочинитель, поэт! Погода еще позволяет совершить увеселительную прогулку на катере в Дюнамюнде, ныне — Усть-Двинск. Там-то Иоанна д’Арк и познакомится с офицерами, которым жалованье позволяет вести большую игру. Отчего бы нет? Наступает осень, строительные работы прекращаются до весны, особенно в лесах Магнусхольма, с Дюнамюнде-то можно возиться, пока не навалит сугробов по пояс.
Может быть, дама просто решила, что Лабрюйер неслыханно богат? И заманивает его понемногу, очень осторожно, очень аккуратно? Почему бы нет? В Питере его одели столичным франтом, приказали регулярно ходить в парикмахерскую — стричься на модный лад и подравнивать усы. Фотографическое заведение процветает! Может, дама решила, что хозяин заведения не арендует первый этаж, а купил весь дом и сдает квартиры за бешеные деньги?
Лабрюйер пошел с Бастионной горки прочь. Уж если заводить роман с интересной дамой, так лучше с фрау Бертой, которая говорит о себе прямо и откровенно! К тому же артистка не станет наживать себе неприятностей с полицией, настолько у нее ума хватит. А к чете Красницких Линдер, поди, уже приставил наблюдателей, того же Янтовского может заслать во «Франкфурт-на Майне» — пусть изобразит богатого бездельника, у него это неплохо получается! Близок, близок день, когда парочку доставят в Сыскную полицию — если она раньше, почуяв неладное, не сбежит, как сбежал, говорят, из Риги Рихард Вагнер с супругой, спасаясь от кредиторов, — в корабельном трюме.
«Да, занятный узелок завязался, — думал дальше Лабрюйер. — Если мадмуазель Мари представляет интерес для контрразведки, то ею скоро займутся, и она, возможно, исчезнет из цирка. Никто не поймет причины, и фрау Берта сможет прямо обвинить отсутствующую девицу в отравлении собак. Складно выходит, складно!»
Хорошо бы выбраться с фрау Бертой в Кайзервальд. Зоологический сад — это само собой, но потом — погулять по берегу Штинтзее. В газетах писали, что в зоологическом саду будет «горное кафе» — гор там конечно же нет, а холм на берегу имеется, его и использовали. Можно пригласить артистку на чашечку кофе… и ведь она обещала прийти в фотографическое ателье, чтобы угоститься коньяком!..
Начался дождь, а зонта Лабрюйер не захватил. Оставалось только помахать рукой орману, сесть в пролетку с поднятым верхом и вернуться на Александровскую.
Там ждал сюрприз — в лаборатории у Каролины сидел человек, назвавшийся Барсуком.
Этого человека Лабрюйер знал! Но знал лишь по отчеству — «Акимыч». Так называл Аякс Саламинский своего помощника, исполнявшего роль почтальона.
Помощник был уже в годах, но крепок и бодр.
— Итак, диспозиция, — сказала Каролина. — Задача такая — выследить, изловить и взять в плен Пуйку. Но так, чтобы об этом никто не догадался. Допросить… Если повезет — перекупить его. Когда обещал встречу господин Линдер?