– Нет! – Лицо ее исказилось от гнева, губы затряслись. – Нет, не получится, – добавила она спокойней. – Я ни на что не могу повлиять. Ольд сделал свой выбор, зная о последствиях. И понесет заслуженное наказание.

Сделал выбор, зная о последствиях…

Эти слова отдавались в голове барабанным боем. А трусливый голосок, похожий на комариный писк, твердил: «Хорошо, что на его месте не ты». Тебе еще повезло, Рамона. Если бы тебя обнаружили, сегодня наказание понесли бы двое.

– Ну, что стоишь? – в голосе прорезались знакомые повелительные нотки. – Иди, готовься.

– Я не могу. Я не стану в этом участвовать, – твердо проговорила я.

Бровь Верховной вопросительно приподнялась.

– Что ты сказала?

Прежде я никогда не позволяла себе спорить с ней. Мне это не по статусу. Но теперь… Теперь я чувствовала, если подчинюсь, что-то во мне обязательно сломается.

– Я не хочу принимать участие в этом варварском ритуале, – рука сама потянулась к очелью и сдернула украшение с головы. – И я сложу с себя сан жрицы, если понадобится.

На несколько мгновений матушка Этера опешила от моей дерзости. А я глядела с вызовом в темные глаза, на дне которых медленно разгорался гнев.

– Ты не посмеешь, – прошипела она и перехватила мою кисть. Сжала так, что захотелось вскрикнуть. – Надень обратно. Немедленно!

– Я не стану, – упрямо мотнула головой. – Вы не можете меня заставить.

– Не могу? – от ядовитого меда в голосе по спине прокатились мурашки. – Девочка, ты плохо меня знаешь.

Мы сверлили друг друга взглядами, и с каждым мигом я чувствовала, как меня все сильнее тянет к земле. Что я гнусь, как дерево под бурей, а воля к сопротивлению тает, как воск.

– А вот я тебя знаю достаточно хорошо.

И взгляд – многозначительный. Долгий. Выворачивающий внутренности, обнажающий тайные мысли.

Я сжала зубы так, что заболела челюсть. Не отводить глаз, не показывать страха…

– Знаете. И потому позвольте не участвовать в ритуале.

Матушка Этера отпустила руку, и я потерла ноющее запястье.

– Не позволю. А будешь спорить, и все узнают твой секрет.