Данила крикнул и, поняв, что сказал, обхватил голову руками. В этот раз родовая осторожность подвела братьев «под монастырь» или, вероятнее всего, под топор.
— Государь, дозволь своих призвать? Унесть надобно, да больно тяжёлые бояре-то…
— Вы с них шубы поснимайте. Меня унесут и зови своих. Не ранее. Не гоже царя в крови служилым видеть, порежут всех ведь. Более никого пальцем не трогать, слышь, Фёдорыч?!
— Слышу, государь! Дозволь лекаря кликнуть?!
— Не дозволяю. Марта управится. Уносите! — приказал он Марте и его понесли на носилках им самим недавно собранных и сшитых из брезента. Как-то вдруг вспомнил, что нет носилок, а вдруг, что случись? Вот ведь! Как предвидел!
Саньку перенесли в царские палаты по очень неудобным лестницам и переходам. Он в очередной раз подумал, стукаясь о стены и перила, что нужно строить нормальный дом и переезжать. Каждый удар отдавался острой болью в ноге.
— Срочно натереть чеснок и залить водкой, — распорядился Санька.
— Слушаюсь, господин, — прошептала Марта и добавила. — Прости меня, господин… Не уберегла. Плохая у тебя рана.
— Сам знаю. Кипятите воду. Чистые простыни.
«Знаю-то-знаю, а что-знаю-то?» — подумал Санька. — «Не пытаться же сшить артерию?! Да, ну! Бред! Это же как надо извернуться!»
Пока кикиморки варили воду и стерилизовали несколько скальпелей, пинцетов и пару зажимов, готовили чесночную воду, Санька планировал операцию. Инструмент Мокша выковал давно. Это был едва ли не первый Санькин «заказ». И испробовал Александр инструменты не раз и не два… То занозу вырезать, то рану обработать и зашить.
Ещё в той жизни ему часто приходилось многое делать самому: уколы внутримышечно и внутривенно, — это легко, лошадке ногу, порванную об колючую проволоку, зашивал, клеща из-под кожи вырезал. То есть, этих железяк он не боялся. Здесь и сейчас он смог бы заживить себе простой порез. Причём, если стянуть края раны, то заживление произошло бы быстро. А если не стягивать, то тоже заживало бы но гораздо дольше.
Однако случай с артерией особый. Артерия сосуд крепкий и натянутый, почти как струна. При перерезании края артерий расходятся сантиметров на пять, поэтому зажимать рану бессмысленно. Кровь так не остановить. Да-а-а… Наращивать пять сантиметров Саньке пришлось бы месяц или более. Столько времени его нога без крови не выдержит. Да и будет ли работать сосуд правильно, — ещё вопрос.
«Стягивать, так стягивать», — подумал Санька.
— Так, Марта! — обратился он к кикиморке. — Руки вымыла? В водке тоже?
— Вымыла.
— Сейчас не пугайся. Будешь мне ногу шить.
— Я не пугаюсь. Делай, что надо.
Медлить Санька не стал. Войдя своим третьим сознанием в Марту, он увидел голого себя, лежащего спиной вверх на сдвоенных лавках, покрытых чистой простынёй.
Кровь была остановлена, рана обмыта чесночной водой и обтёрта чесночным водочным настоем. Как давно убедился Александр, чеснок был самым сильным природным антибиотиком и использовал он его в водных растворах регулярно, а в водочных реже.