Африканские депутаты подали коллективный протест синьору Сфорца как представителю власти на территории Флореста против определения «политика белых» и пригласили депутатов от азиатских регионов поддержать его, но получили такой ответ, что заявили протест уже и против депутатов из азиатских регионов.

Не самая крупная нихонская корпорация неожиданно объявила, что готова предоставить гражданство, работу и защиту всем выпускникам, которые подозревают, что в их адрес могут начаться репрессии. Анна поинтересовалась ставками и условиями — и поняла, откуда такая широта души.

Три прочих филиала университета в коллективном заявлении сообщили, что на них никто не посягал, от иезуитов до террористов, хотя их вроде бы и не спрашивали — и террористов тоже не спрашивали.

Какой-то террановский оппозиционер высказал предположение, что все происходящее — рекламная кампания сеньора Лима, известного медиаманьяка. При этом оппозиционер говорил за кадром, измененным голосом, ибо опасался мщения со стороны.

— И просит поместить его теперь в бронированную камеру! — хором ляпнула рабочая группа по инциденту.

Действительно, все развивалось в духе и стиле величайшего кубинского романа.

— Если бы, если бы меня кто-нибудь спросил, — сказал Стефан Минц, специалист по древовидным системам, перебрасывая в пальцах указку — я бы сказал, что кто-то с кем-то договорился и теперь спускает дело на тормозах. Но меня никто не спросит, а я ничего не скажу, потому что не могу понять, кто и с кем договаривался и кому бы это могло быть выгодно.

Тут самопроизвольно возник кофе-брейк, и вместо рабочих моделей на столы и стекло с цоканьем посыпались личные, побочные домыслы и предположения. Анна знала, что из этого сора порой прорастают самые полезные идеи, а в перебранках за чашкой чего-нибудь (от глобалистического кофе до экзотических национальных напитков) рождаются отличные концепции — но у нее уже голова гудела от загадок. Вечный вопрос, вечное правило — «ищи, кому выгодно». Отлично работает при раскрытии экономических махинаций и убийств из-за наследства. В остальных случаях выгоды бывают слишком непостижимыми для чужих умов.

— Если мотив — выгода, то случившееся в нужной степени вмастило только этой помеси орла с кукушкой, — сказала она.

Еще — тысячам выпускников филиала. Но у них не было ни сведений, ни возможностей. И образ действия не совпадал.

— Брось, ну мог он сам это все устроить?

— Не бывает таких нечаянных утечек, не бывает! Ну элементарно же — правила ведения разговора. Убедись, что ты один… — МП, Меир Пеер, тридцатилетний «александриец».

— Да-да, нашего выпускника везде видно. Делай раз, делай два, кто говорит? Автопилот, ик!..

— И что до орла с кукушкой, кстати, откуда это — то если он такое учудил без санкции, на него же банан через месяц упадет со случайным летальным исходом.

— А Щербина ж не скажет, откуда вычитал. И не скажет, как все было, — вздыхает Анна. А как звучит — «cuclillo сon el pico de Аguila!». — А что до банана, вы досье его смотрели? Не банана, а гибрида? Тут еще что на кого упадет. Такое впечатление, что он у нас же и учился. А, может, и не у нас…

— Развели конспирологию, — ворчит Минц, — будто вне ваших теплиц и мастером не вырастешь. Вы Листера вспомните. И Анкявиша. Или того же Риса Рикарди, не к ночи будь покойник помянут. Это органистом на коленке не станешь, орган нужен. А ваша профессия старше пирамид. И самородков в ней — что в моем родном Балларате.

— Между прочим, — говорит Анна. — Есть такая версия, что Рис Рикарди вообще тихо умер, не думая, что есть на свете или на Кубе такой дурак, чтобы его убить совсем. А дальше началась обычная многофакторная чехарда и появился очень удобный момент для реализации заговора. И что этого вторжения внутри хотели еще сильнее, чем снаружи.

— И что?

— И ничего, — Анна аккуратно ставит чашку на стол. Чашки эти собрались со всего мира. Кто-то притащил из отпуска сувенирную, и пошло-поехало. Уже шкаф заказали для коллекции. Вот так и строятся коллективы. — Похоже чем-то. Чем университет не остров? Вон какие стены и оборонный потенциал, а это определяет угол обзора…

— Что ты хочешь сказать? — МП.