– Фархи говорит, что ему нравятся темные эльфы и лично ты, Риголан, – передал я слова дракона Сыну Тени, – и он просит тебя не становиться перед ним на колено, поскольку он не Бог, как ты ошибочно полагаешь.

Риголан как минимум был удивлен. Он вскинул бровь, очевидно, ожидая, что дракон сейчас же испепелит меня за мою наглость, затем перевел взгляд на дракона. Поскольку Фархи вел себя вполне миролюбиво, Риголан с некоторым сомнением повел головой и поднялся с колена.

– Боб-молотобоец… – указал я рукой на Боба, который с умилением смотрел на Фархи, хотел добавить еще что-нибудь, но не нашелся и просто повторил: – Боб-молотобоец!

Фархи посмотрел на Боба и вдруг хитро подмигнул ему. Боб, улыбка которого, казалось, и так уже растянута до ушей, расплылся еще шире и подмигнул дракону в ответ.

– Этот молотобоец – самый искренний и незамысловатый из всех вас, – услышал я голос дракона. – Жаль, что он меня не слышит – приятно было бы поболтать!

– Дракон Фархи сожалеет, что ты не слышишь его голоса, Боб, – перевел я, – он хотел бы с тобой пообщаться.

– Мне тоже жаль! – радостно отозвался Боб, продолжая улыбаться во все лицо.

Далее я хотел было представить Джонатана, но тут Шеба подошла к Фархи, опустилась перед ним на колени и, воздев к нему руки, произнесла:

– Приветствую тебя, Дарующий Жизнь! Я – дитя природы Шеба, великий, перед твоим лицом!

– Слушай, какая замечательная самочка! – услышал я восхищенный голос дракона. – Самое главное – вежливая, не то что ты! Скажи ей, что она мне очень нравится, твоя самочка, и будет нравиться еще больше, когда родит от тебя маленького детеныша! Ей очень это пойдет!

– Я ей такого говорить не буду! – наотрез отказался я.

– В чем дело? – с подозрением обернулась ко мне Шеба.

– Скажи ей, что она хорошая самочка, что ты ценишь ее заботу обо всем живом вокруг нее! – настаивал дракон.

– Сам скажи! – огрызнулся я. – И ей вовсе не нравится слово «самочка»!

– Бард, я тебе сейчас морду расцарапаю! – поднимаясь с колен и опуская руки в боевое положение, заявила ведьма.

– О-о-о, какой темперамент! – восхитился Фархи. – Не будь дураком, бард Жюльен, когда ты еще встретишь такую темпераментную самочку?! Как можно быстрее ты должен зачать с ней маленького детеныша, слившись воедино в экстазе страсти!

– Не буду! – упрямо стоял я на своем. – У нее характер отвратительный!

Мои товарищи недоуменно слушали мои реплики, не очень, похоже, понимая, как это все может сопрягаться с официальной церемонией представления полубогу-дракону. Одна только Шеба, похоже, что-то чувствовала, возможно, угадывала какие-то части разговора по моим репликам. После моей последней фразы она решительно направилась ко мне, занося руку для удара. Не дожидаясь оплеухи, я сорвался с места. В голове моей по-прежнему звучал голос дракона:

– Обернись, бард! Смотри, как она стремится к тебе, как она хочет к тебе прикоснуться! Ее охватила страсть, не теряй времени даром!

Но, бросив косой взгляд через плечо, на раскрасневшееся лицо ведьмы, на ее сверкающие яростью глаза, я решил, что дракон все-таки не прав, и отбежал подальше. Фархи, вытянув шею вверх, стал издавать какие-то звуки, очевидно, означающие у него смех, а затем завалился на спину и стал перекатываться с боку на бок, создавая небольшое местное землетрясение. Шеба, увидев это, остановилась, в недоумении пожала плечами и, обиженная, с гордо поднятой головой, пошла свежевать кабаньи туши. Осторожно приблизившись к дракону, я сообщил ему: