– Похоже, у вас вообще не принято быть откровенными, бард Жюльен.

Я рассмеялся и подтвердил:

– Твоя правда, дракон Фархи!

Впоследствии мои товарищи рассказывали мне, как странно выглядел этот диалог со стороны – молчаливый дракон и бард, который хохочет и отвечает на неслышные вопросы. Но это было еще ничего. Конечно, танец дракона и его веселье, которое передалось всем живым существам в радиусе нескольких лиг, утомили и моих спутников тоже, не только меня. Однако утомили не настолько, чтобы они потеряли всякий интерес к необыкновенному зрелищу – беседе человека и дракона, пусть даже они слышали только половину этой беседы. И внимательно наблюдая за нашим разговором, они успели вовремя побеспокоиться о своей безопасности. В отличие от меня, поскольку я выдохся и мало что соображал, отвечая на вопросы почти автоматически.

– Скажи мне, бард Жюльен, – спрашивал Фархи, – как тебя занесло в эту местность? Ведь это не твое обиталище?

– Мы отправились в поход, чтобы раскрыть преступление, – ответил я. – А во время путешествия выяснили, что преступление это намного ужаснее, чем нам казалось сначала. И теперь опасность угрожает всему Файерану.

– Всему этому миру? – удивился дракон. – Что, и мне она тоже угрожает?

Этим вопросом он поставил меня в тупик. Я задумался, пытаясь представить себе, сможет ли десяток вампиров справиться с драконом. Фархи вдруг резко присел и поднес свою голову вплотную к моему лицу. Теперь его взгляд словно пронизывал меня насквозь, и что-то недоброе появилось в этом взгляде.

– Кто твой враг, бард?! – услышал я в своей голове столь мощный, звенящий голос, что от него, казалось, череп мой готов был разлететься на куски. – Скажи мне, кто твой враг?! – гремел Фархи в моей голове.

– Некромант, – ответил я и увидел мелькнувшее во взгляде дракона недоумение. Перед моим мысленным взором замелькали связанные с некромантом картинки – рыба хлокхан, видение худого человека в черном камзоле, вампир Салазар, еще что-то. Увлекшись формулированием ответа – кто же такой некромант, – я как-то упустил из виду самого Фархи. А зря.

Меня буквально придавило к земле ужасом, когда я ощутил гнев дракона. От Фархи шла горячая, злобная, смертельно опасная волна гнева. Глаза его теперь уже не мерцали волшебным светом, они горели злобным огнем, наливались кровью. Пасть его оскалилась, обнажив огромные, зловеще сверкающие клыки, его когти впились в землю, рассекая камень словно вязкую глину. Дракон шумно вдохнул, и из ноздрей его вырвались струйки дыма. Как зачарованный я смотрел на него, понимая, что сейчас Фархи дохнет на меня огнем, но не имея сил бежать, спасаться.

Дракон резко выгнул шею, вытянув ее вперед, как раз надо мной вздымая голову к небу, и выдохнул. Из его пасти шагах в пяти от меня вырвался длинный язык испепеляющего пламени. И хотя я находился довольно далеко от этого огня, меня обдало жаром, в лицо мне полетели искры от горящих деревьев и кустарников. Я закрыл лицо руками и перекатился на живот. Мои товарищи, как я потом узнал, бросились врассыпную кто куда. «Вот и побеседовали!» – с тоской подумал я. Что-то я не то подумал, но что?!

Стояла тишина. Прошло десять секунд, тридцать, пятьдесят, но никаких звуков, кроме треска горящих деревьев, я не слышал. Никаких голосов не звучало в моей голове. Пауза явно затягивалась. Я осторожно поднял голову, осмотрелся. Дракон лежал рядом со мной, сложив над собой крылья, словно палатку, и спрятав под них голову. Моих спутников на обозримом пространстве не было видно.

– Фархи! – осторожно позвал я.

– Я рядом с тобой, бард Жюльен, – услышал я в своей голове.

– Это я вижу, – стараясь не задеть чувства дракона, как можно мягче произнес я. – Ты… в какой-то странной позе лежишь.

– Мне стыдно! – ответил дракон. – Я спрятал лицо свое от стыда.

– Ага! – только и смог произнести я. Приподнявшись с земли, я встал на колени и принялся отряхивать одежду. Из-за естественных укрытий – кочек и обгорелых пней – выглядывали мои спутники. Боб взмахнул головой, словно бы спрашивая: «Ну как?», но я в ответ лишь пожал плечами. – Позволь узнать, за что тебе стыдно – за то, что ты дохнул огнем на нашу стоянку, или за то, что ни в кого не попал?

– Ха-ха! – услышал я в своей голове смешок дракона, и тут же Фархи высунул голову из-под крыла, глянув на меня озорными глазами. – А ты остроумен, бард Жюльен! Это значит, что ты по-настоящему разумен! – заявил дракон и продолжил: – Мой учитель, Морхотоамоос, что значит «черная глыба», именно так учил меня – если у какого-либо существа есть чувство юмора, его можно считать разумным. И наоборот – если чувства юмора нет, существо разумным считаться не может!

– Что-то в этом есть! – кивнул я.