— Знаешь, мы попали в настоящий квест, — у Франчески даже глаза засверкали от воспоминания. — Ночь, фантастическая подсветка, статуи, фонтаны, а потом лабиринт! И знаешь, там кто-то ходил разом с нами, по тому лабиринту! А потом мы вышли к статуе одной из владелиц виллы, Гортензии Донати, и я уверена, что именно она подсказала нам выход, вот что хочешь думай.

— Ты о чём вообще? — вытаращилась на неё Кьяра.

— О чуде. О настоящем чуде. И помнишь, — она аккуратно взяла Октавио за локоть, — тот охранник сам сказал, что это госпожа Гортензия там ходит.

— А сомнений на его лице ты, конечно, не увидела, — покачал головой Октавио.

Кьяра осмотрела их обоих хорошенько, потрогала Франческе лоб.

— Я уверена, что эту историю нужно рассказать дону Лодовико. И отцу Варфоломею, думаю, тоже будет интересно послушать. Франческа, ты счастливица, тебе всё время что-то этакое выпадает — то часы, то теперь статуя…

Октавио промолчал. Он искренне считал счастливым себя, потому что ему каким-то чудом выпала Франческа. И в том саду ночью без неё было бы и вполовину не так интересно, он бы просто сбежал сразу, да и всё, и не дошёл ни до какой статуи. Да и вообще без неё всё было бы не так.

Элоиза вышла от косметолога, села в машину и проверила телефон. Три звонка от Себастьена и сообщение: «Как найдётесь — приходите в «сигму», здесь интересно». Написано полчаса назад.

Хорошо, в «сигму» — так в «сигму».

Оказывается, в «сигме» принимали доклады вернувшейся из Флоренции молодёжи. Кроме Себастьена, Лодовико, отца Варфоломея и Гаэтано, на диване сидели Гвидо, памятный по весенней истории с художницей Эммой Эмилио, ещё один молодой человек, имени которого Элоиза не знала, а ещё — Кьяра и Октавио с Франческой. Франческа выглядела глубоко простывшей — красные глаза, красный нос, и всё время чихает. Почему её до сих пор никто не отправил к врачам?

Себастьен поднялся и улыбнулся, Гаэтано подскочил и освободил Элоизе кресло рядом с Себастьеном, она кивнула, но сначала подошла как раз к Франческе и бесцеремонно потрогала той лоб.

— Госпожа Виньоле, вам не кажется, что вы нездоровы?

— Пройдёт, завтра всё будет в порядке, — пробормотала Франческа, по обыкновению опустив взгляд.

— Пройдёт, если лечить. Чай с имбирём и лимоном?

— Сейчас сделаем, — оживился Октавио. — На кухне должно быть и то, и другое.

— И ещё мёд, — пискнула Кьяра.

— И плед, — Гаэтано исчез в приёмной и вернулся с пледом.

Через пять минут Франческа была упакована в плед, перед ней стояла большая чашка чаю с лимоном и имбирём и вазочка с мёдом.

— И завтра сначала к врачу, и только если вдруг разрешат — то потом в офис, понятно? — спросила Элоиза как можно строже.

— Да это я дурак, — покаянно проговорил Октавио. — Нужно было под горячий душ её засунуть, что ли, а я не догадался.