Неужели вся страна рукоплескала поступку премьера? Наутро в газете «Коммерсантъ» была опубликована статья обозревателя Бородулина, в которой «разворот» описан сатирически: дескать, из — за великодержавных понтов Россия теперь не получит кредитов на 15 млрд долларов США, которые ей жизненно необходимы. Однако в тот же день главный редактор «Ъ» Раф Шакиров принес премьеру извинения за публикацию, которая появилась в спешке и без его ведома, нанеся огромный ущерб газете. Большинство СМИ склонялись к мнению, что «петля Примакова» ознаменовала «поворот России к многовекторной внешней политике», «начало возрождения российской государственности и первой демонстрации миру, что с Россией нельзя разговаривать с позиции силы». Несколько сотен москвичей спонтанно собрались у американского консульства и закидали его камнями и бутылками с краской.
Когда спустя полтора месяца президент Ельцин отправил Примакова в отставку, 81 % опрошенных фондом «Общественное мнение» заявили, что не одобряют этого шага. Большинство граждан считали, что правительству Примакова удалось добиться экономической и политической стабилизации в России.
Почему мы должны ссориться с США из — за бомбардировок Югославии? Ради сербов, составлявших большинство населения страны. Россия исторически заступалась за этот южнославянский народ, являющийся самым западным из поголовно принявших православие: «Русский и серб — братья навек». При Екатерине II тысячам сербов дали землю на Украине, а во время сербско — турецкой войны в 1876 г. на помощь единоверцам пришли около 3 тыс. русских добровольцев. Нападение Австро — Венгрии на Сербию объявлялось одной из главных причин вступления России в Первую мировую войну. А после 1917 г. уже Сербия приняла около 40 тыс. русских эмигрантов.
Вместе с тем отношения СССР и Югославии были неважными: вплоть до Второй мировой войны сербский король Александр не желал иметь с большевиками даже дипломатических отношений, а после войны Сталин конфликтовал с Тито. Когда началась сербо — хорватская война 1991–1995 гг. воевать за сербов приехало не менее 300 добровольцев из России. Однако руководство Югославии считало нейтральную позицию официальной Москвы предательством братской дружбы. В то время глава российского МИДа Андрей Козырев стремился установить с США и НАТО не просто дружеские, а союзнические отношения. Летом 1991–го стороны подписали на эту тему Вашингтонскую декларацию.
С началом бомбардировок Югославии в 1999 г. этот курс изменился? Еще как! В ночь на 12 июня 200 российских десантников, входивших в состав миротворческих сил в Боснии и Герцеговине, совершили 400–километровый марш — бросок и заняли стратегически важный аэродром Слатина близ Приштины, опередив войска НАТО. Согласно интервью майора ГРУ Юнус — Бека Евкурова (будущего президента Ингушетии), еще в конце мая 1999 г. 18 бойцов ГРУ тайно проникли на территорию аэродрома, закрепились и контролировали его до подхода десантного батальона.
Как мода на антиамериканизм реализовалась в культуре и шоу — бизнесе? На экранах в 2000 г. главным хитом станет «Брат–2» Алексея Балабанова, в котором полюбившийся зрителям решительный герой Данила Багров едет в Чикаго и всех там уделывает: чернокожих сутенеров и бледнолицых гангстеров, у которых «все просто так, кроме денег». А заодно укладывает в койку суетливую телеведущую, которая «не хочет проблем»: «Are you gangsters? — No, we are Russians». «Роевая сила» Багрова торжествует над пошлым рационализмом, открыв широким слоям новые поводы для национальной гордости: мы бедные, но щедрые, духовные и ничего не прощаем.
Сатирик Михаил Задорнов собирал аншлаги на концертах под брендом «Ну, тупые», значительная часть которых была посвящена нашему культурному превосходству над американцами. «Почему американцы не играют в КВН? — Потому что тупппыыыыые!» — срывал овации артист. Выходило, что и законы у янки глупые и смешные, и жирные они все поголовно, и язык у них странный — они говорят в пустом помещении nobody, нет тела, а у нас говорят «ни души»: «В американских блокбастерах они молвят: «Спасаем наши задницы!». Мы спасаем души, а они — самое дорогое, что есть у них».
«Только наши люди…» и «Только у нас…» — знаменитые заходы Задорнова, с которых сатирик начинал выступления под гогот провинциального вида публики. Страна и впрямь начинает гордиться тем, что только наши люди купаются прямо под табличкой «Купаться запрещено», только у нас открывают дверь, если в домофоне слышат: «Это я», и только у нас на кухне есть «пакет с полиэтиленовыми пакетами». Хотя Задорнов был не так прост, и кого он в итоге троллил — большой вопрос.
Город без наркотиков
Что случилось? В 1999 г. несколько предпринимателей, врачей и журналистов Екатеринбурга на собственные деньги создали фонд «Город без наркотиков». Фонд информационно, организационно и материально помогал правоохранительным органам проводить операции против торговцев наркотиками и содержал реабилитационные центры для безмедикаментозной реабилитации наркозависимых.
Кто герой? 37–летний Евгений Ройзман — поэт, предприниматель, коллекционер старообрядческих икон и будущий мэр Екатеринбурга. По малолетке отсидел два года за мошенничество. Ради работы в фонде «Город без наркотиков» Ройзман отказался от участия в бизнесе — торговле ювелирными изделиями. Переворот в сознании произошел после того, как товарищ показал ему, как выглядит наркоторговля в цыганском поселке: «Напротив Тельмана, 12, стоит милицейский уазик. На капоте порезанный ананас и открытая бутылка шампанского. Пэпээсники рядом. Один выворачивает карманы у какого — то нарка, двое других повели какую — то наркоманку в гаражи. На веранде накрытый стол. За столом Коля Резаный, Махмуд и офицеры — менты. Повар — таджик жарит им шашлыки. На улице сидит толстая цыганка. Торгует прямо с лотка. Возле нее постоянно несколько наркоманов. Покупают — и отходят. Рядом расстелен большой ковер. На ковре — хрустальные вазы, норковые формовки, какие — то магнитофоны. Скупка краденого. У колонки «отъезжает» какая — то девка. У нее передоз. Всем пофиг. Постоянное движение, и сотни, сотни, сотни наркоманов. У меня просто побелело в голове. Представляете, это — мой город. И если это возможно в моем городе, то кто тогда я такой?»
Когда в России встала столь остро проблема наркомании? За пару лет в середине 1990–х. Ройзман в своей книге подчеркивает, что никто ничего не успел понять. У благополучных предпринимателей стали умирать дети 16–17 лет. У директора крупного завода в 1999 г. из четверых детей наркоманами были трое! Уже потом восстанавливали картину: в школьные и дворовые компании пошли цыганята с наркотиками: сначала с травкой, потом с героином. Сначала бесплатно, потом за деньги. Ройзман пишет: «У меня в подъезде на Уралмаше, где я живу, происходило что — то страшное. На третьем этаже мой сосед Игорь торговал героином. По лестницам невозможно было пройти: сидели и лежали какие — то невменяемые ублюдки. Все пространство между оконными рамами было завалено шприцами с кровью. Они покупали у Игоря на третьем, а кололись на втором и на четвертом. Машину нельзя было оставить даже на 5 минут — разбивали стекла, вытаскивали колонки, аппаратуру. Я не понимал, как с этим бороться. Тогда я даже не представлял, что это такое».
Зато представлял Андрей Кабанов (Дюша), еще один учредитель фонда: «Я кололся 11 лет, и про наркотики я знаю все. Ни хрена себе болезнь нашли… Воровать, грабить, убивать, друзей предавать, родителей в гроб загонять, а самому кайфовать? Да где ж это видана такая болезнь?!» Пять реабилитационных центров фонда начались с одного наркомана, которого директор «Города без наркотиков» Игорь Варов прицепил наручниками в подъезде своего дома по его же просьбе. Через два дня в подвале было уже семь человек. Спустя пять лет Ройзман констатировал, что из тех семи, не колется ни один.
Насколько законно насильно удерживать в изоляции больных людей? Фонд всю свою историю имел из — за этого проблемы. Для реабилитации наркомана, поняли в «Городе без наркотиков», необходимы длительное пребывание (рекомендованный срок — 1 год) наркомана в изоляции от среды, развитие элементарных навыков самообеспечения, физический труд, спорт, психологическая поддержка прошедших реабилитацию людей. На начальной стадии голод должен сделать обычную еду более важной потребностью, чем героин. Медикаменты для замещения наркотиков в фонде не применяли. Реабилитация ни в коем случае не гарантирует, что через год — два наркоман не начнет колоться. Но в целом эффективность программ фонда высокая.
Как частники могли помогать силовикам бороться против наркотиков? Например, собирали и систематизировали информацию. Только в течение октября 1999 г. на их пейджер пришло 2608 сообщений о наркоторговле. Кроме того, они работали с прокуратурой, МВД и ФСБ через неравнодушных руководителей и оперативников, нивелируя инерцию системы. Проще говоря, обычные милиционеры наркопреступления раскрывать не рвались, «на местах» необходимо давление начальства. Ройзман вспоминает: «Офицеры всех служб, не стесняясь, ездили за деньгами к Маме Розе, к Таньке Морозовской. Пэпээсники в открытую получали ежедневно с каждой точки по 300 рублей. Пешие менты, которых наркоманы презрительно называли «чупа — чупсами», собирали с точки по соточке. И, не стесняясь, дербанили наркоманов: забирали у них героин и уже как свой отдавали цыганам на продажу». Журналист Андрей Санников выдал в эфир видеозапись, на которой цыгане выносят милиционерам наличность.
Разве Ройзман со товарищи не опасались физической расправы? Они не однократно получали предупреждения от силовиков, что цыгане собрали денег для их устранения: «Всех крупнейших наркоторговцев мы называли по именам. Мы никогда не прятали свои лица. Ходили по нашему городу пешком и без охраны. У меня на всех футболках и на курточке на спине было написано «Город без наркотиков. Ройзман». А у Дюши было написано «Кабанов». И ни разу, повторяю, ни разу мы не встречали сопротивления наркоторговцев. Возможно, произвела впечатление первая акция фонда — «мирное стояние» в цыганском поселке 500 с лишним мужчин грозного вида, большинство из которых были из уралмашевской братвы.
Фонд был связан с бандитами? Ройзман говорит, что вырос в районе Уралмаш, многих авторитетов он знает с детства и они сами предложили помощь. Когда Дюша Кабанов публично объявил войну наркоторговцам в прямом эфире телеканала, Ройзману позвонил лидер общественно — политического союза «Уралмаш» Александр Хабаров: «Женя, что они делают?! Они сошли с ума. Их убьют! Скажи Дюше — я с вами. Пусть называет меня. Пусть называет всех нас. Нас побоятся». Хабаров сам дозвонился в студию, а Кабанов назвал среди своих сторонников священников православной церкви, известных спортсменов.
Но вскоре Ройзман стал понимать, что помогали фонду многие, но тех, кто «выскочил из окопа и побежал в атаку», можно пересчитать по пальцам: «Были и те, кто хотел заработать денег, кто — то смотрел, как движение можно использовать в политических целях. Несколько известных медиков мечтали с нашей помощью залезть на бюджетные деньги. В какой — то момент все поняли, что это — война. Стало по — настоящему страшно. Люди стали отходить». Ройзман, Романов и Варов скидывались по 2 тыс. долларов в месяц, а в XXI веке фонд стал требовать куда больше денег.
Какова репутация «Города без наркотиков» на Урале спустя 20 лет? Такова, что в сентябре 2013 г. Ройзмана избрали мэром Екатеринбурга, несмотря на давнюю судимость и критическое отношение к политике федеральных властей. Уже будучи мэром, он выступил против присоединения Крыма к России и в поддержку осужденных по «Болотному делу». С «Города без наркотиков» началась серия общественных проектов, показавших способность жителей Урала самоорганизоваться и навести порядок рядом с собственным домом. Здесь возникло движение «Дорожных комиссаров»: граждане начали отслеживать соблюдение технологий при дорожном строительстве. Они же собрались и запретили отдавать любимый парк в Екатеринбурге под очередную церковь, которую согласовали официальные инстанции. А когда в поселке Белоярский запил мэр, то к нему в кабинет пришли мужики — и выгнали.
Полевой командир Келигов