— Нет, ты не можете утверждать, что сделал бы другой выбор. В твоей идеально жизни тебе никогда не приходилось ничем жертвовать, — возмущенно говорит Лев.

Он наклоняется ближе, его горячее дыхание обжигает мою щеку.

— Но ты скоро узнаешь, что означает, чем-то жертвовать… — шепчет он.

Моё сердце сжимается от его слов, и я изо всех сил пытаюсь сдержать слёзы, которые грозятся вот-вот пролиться.

— Священник здесь, — просунув голову в импровизированную больничную палату, говорит крупный мужчина в черном.

— Что? Ты хочешь, что бы я вышла за тебя замуж прямо сейчас? — кричу я сквозь слезы, и меня охватывает паника.

— А чего ты ожидала? Пышного белого платья и украшенной церкви? — шипит он, его глаза сверкают, когда он смотрит на меня сверху вниз.

— Ты реально сумасшедший, не так ли? — шепчу я, и мой голос полон отвращения к этому человеку. Зло всегда присутствует в нашем мире, но под личиной этого человека скрывается нечто гораздо более темное.

— Сумасшедший? Возможно. Но если это действительно так, то это только потому, что они сделали меня таким. — ухмыляется он, кивая в сторону своего отца, лежащего на больничной койке, и брата. — Как только мы поженимся, я отключу его от аппарата, и все это будет принадлежать мне.

— Зачем ждать? — говорю я, пытаясь выиграть время, для того что бы найти хоть призрачную возможность выхода из этой кошмарной ситуации. — Зачем вообще оставлять его в живых, если какая-то часть тебя не хочет убивать отца?

— Ой, как мило. Не говори мне, что сейчас ты на самом деле пытаешься воззвать к моей человечности. — говорит Лев, его слова полны злобы.

— У тебя не осталось ни капли человечности, — вмешивается Алекс.

Лев фыркает в ответ.

— Может ли кто-нибудь снова заклеить ему рот скотчем? И, пожалуйста, давайте не будем заставлять мою невесту ждать. Приведите священника.

Охранник заклеивает скотчем рот Алекса, пока тот отчаянно пытается сопротивляться. Тошнота подкатывает к горлу, когда я понимаю, что мне на самом деле придется выйти замуж за этого монстра.

— Ты не против быть свидетелем, братишка? — говорит Лев Алексу.

— Отпусти его, Лев, — говорю я тихо. — Я же сказала, что выйду за тебя.

— Нет, — отвечает он с озорным блеском в глазах. — Думаю, то, что он будет свидетелем этого момента, меньшее, что я могу требовать от него. Ведь он забрал все, что предназначено мне по праву.

Мгновение спустя в комнату входит священник. Это хрупкий пожилой мужчина, и я наблюдаю за ним, пока он осматривает развернувшуюся перед ним сцену. Его взгляд задерживается на мне, и его глаза полны жалости. Я вижу, что он осознает, что будет вынужден стать свидетелем ужасного преступления. И вижу борьбу на его лице, когда он пытается решить, как же ему поступить.

Во мне зарождается надежда, что, возможно, священник вмешается.