— Я тут подумала, а что, если мы скажем всем, что у него рак? — предлагает Ева.

— Уверен, что пулевое ранение в его голове создаст некоторые проблемы в вашей истории, — вставляет Николай.

Ева качает головой.

— Нет, в этом-то и прелесть этой идеи. Мы можем сказать, что он знал, что болен, а когда узнал, что смертельно болен, решил, что не позволит какой-то болезни свалить его, и назвал преемника, прежде чем покончить с собой. Мы скажем всем, что он был полон решимости уйти на своих условиях.

Я поджимаю губы, обдумывая идею Евы. Однако мои мысли разделились между разговором и осознанием того, что Алекс, скорее всего, в беде.

— Может быть, но как насчет Изабеллы? Как ты объяснишь её смерть?

Ева делает паузу, затем продолжает.

— Можно сказать, что когда Изабелла нашла его, она была так расстроена, что тоже покончила с собой.

— Любой, кто знает Изабеллу, знает, что она никогда бы не сделала ничего, чтобы навредить себе, — отмечаю я.

Взгляд Николая напряженно сужается, его глаза перебегают с Евы на меня, пока мы обсуждаем выдуманную историю. Его пальцы ритмично постукивают по ноге, указывая на то, что он глубоко погружен в размышления.

— Если ты или твой брат станете главой семьи, единственный способ удержать власть — это требовать повиновения, — говорит он властным тоном.

— О чем ты говоришь? — нетерпеливо хмыкаю я.

— Ты боишься, что никто не поверит в твою историю об Изабелле, но они не обязаны в нее верить. Они просто должны принять ее. Последствия должны быть серьезными, если кто-то посмеет усомниться в правде, которую вы расскажете, — объясняет он.

От его слов у меня по спине пробежал холодок, но я знаю, что он прав. Сила и безжалостность — вот что помогает нам выжить в этом извращенном мире. Я киваю, позволяя обдумать себе совет Николая. Я представляла, что, когда сменю отца, буду управлять делами по-другому, но теперь сомневаюсь, что это вообще возможно. У моего отца была причина, по которой он так долго управлял делами, и Николай прав. Если я хочу, чтобы наша семья сохранила то, что он построил, мне, скорее всего, придется править так же, как он.

Ева потирает подбородок, на мгновение задумавшись.

— Единственное, что я еще не придумала — как убедить полицию, что произошло именно так, — признается она, беспокойно морща лоб.

Я не могу удержаться от смеха: он горький и пустой.

— Не думаю, что это будет проблемой, — говорю я, качая головой. — У нас в штате достаточно детективов, чтобы обеспечить их сотрудничество.

— Тогда решено, — заявляет Ева.

Винсент входит, его темные глаза сужаются, оценивая разговор, который он услышал.