– Нет, я спустился не сразу, поскольку услышал, что бедняга Паоло…

Гул возмущенных голосов заглушил его последние слова. Председательствующий громко стучал по столу, призывая публику к порядку, а обвиняемый колотил по скамье связанными руками.

– Если вы слышали разговор и знали, что Паоло был ранен, отчего же вы молчали все эти годы?! Но ведь тогда вы должны были услышать и другое, а именно: что доктор Гонсалес не сможет попасть на условленное место встречи. Вы прокрались вслед за моим отцом, облачились в накидку с капюшоном и стали девятым.

Штербинский замер молча, словно окаменел.

– Ведь не станете же вы отрицать, что выдавали себя за Прентина? – повысил голос Пенкрофт.

Ответом ему был едва слышный хриплый стон.

– Прентином мог быть лишь тот, кто знал, что доктор не явится на встречу. А знал об этом только Штербинский, который проводил Хильдегард наверх и подслушал разговор… Кстати, Бернс намеренно лжет, утверждая, будто бы своими глазами видел, как я вылезал из окна комнаты Штербинского с какой-то черной сумкой в руках. Такой сумки у него вообще не было!

Все были в недоумении. К чему он клонит? Бернса еще не допрашивали, он стоял далеко от Штербинского, и только было раскрыл рот, чтобы возразить, как капитан Стоуренс одернул его, сделав знак помалкивать.

– Бернс сказал правду! – гневно вскричал Штербинский. – Была у меня портативная печатная машинка в черном футляре, на ней печатала моя дочь и, уезжая, оставила ее здесь. Вам было прекрасно об этом известно!

– Эта машинка находится на чердаке дома Бернса, – невозмутимо объяснил Пенкрофт председательствующему. – Она с дефектом: буква «Б» наезжает на соседнюю. На этой машинке и печатали послания Прентина. В свое время Паоло взял ее напрокат у Штербинского и в день отъезда вместе с прочими вещами перевез к Бернсу. Будучи любителем порядка, Паоло составил полный перечень вещей и пометил, что машинка принадлежит Штербинскому. Вот он, этот список! – Он вытащил из верхнего кармана одежды какую-то бумагу и связанными руками протянул председательствующему. – Пришлось прибегнуть к небольшой хитрости, чтобы заставить Штербинского признаться, что упомянутая в перечне машинка принадлежит ему.

Председательствующий пробежал глазами список, затем перевел взгляд на Пенкрофта.

– В чем бишь вас обвиняют?

– В обмане.

– Каком обмане?

– Сам не знаю.

– Он заявил, – вмешался мировой судья, – что досье у него в руках. А у него нет никакого досье!

– Откуда вы знаете? – усмехнулся Пенкрофт. – Разве вы меня спрашивали?

После короткого замешательства председательствующий вновь вернулся к своим обязанностям.

– Где находятся документы, именуемые в деле словом «досье»?

– Это не документы, а всего лишь один, но крайне важный документ. И находится он на оборотной стороне списка, который лежит перед вами, господин председатель.