С другой стороны, мы можем и мирно забрать себе весь регион. Хлеба и зрелищ, гласила римская мудрость? Когда голод пожирает, то им нет дела до зрелищ, а вот хлеб насущный вполне может сыграть в этом вопросе. Скупо кивнув в такт своим мыслям, тут же пишу распоряжение для дипмиссии на поставку гуманитарной помощи нашим соседям и последующего расширения агентурной сети и спящих ячеек влияния внутри Мин.

— Империя Мин не должна понять, кто на самом деле решает её судьбу.

Я написал несколько строк, потом еще несколько, пока не был удовлетворен результатом.

— Всё, — сказал я, откладывая письменные принадлежности. — Теперь пусть они подумают, что мы хотим им помочь. А мы тем временем завоюем их сердца и умы.

Проект Золотой Куси был давно согласован и обдуман ещё поколениями царей до меня, но никто из них так и не решился сделать амбицию явью.

Кабинет для размышлений и «великих дум» был моим убежищем посреди городской суеты, что находился на самом верху башни, которая, казалось, стремилась к самому небу. Каждый день я поднимался по узкой винтовой лестнице. Её ступеньки скрипели под моими ногами, словно раскрывая старинные тайны далёких предков. И вот, наконец, я оказывался в просторном кабинете с высокими окнами, через которые открывался вид на город.

Сегодня было особенно красиво. Солнце, уже склоняясь к горизонту, закрашивало небо полосами огненно-красного и алого, словно закат был написан рукой могучего художника. Подобно бриллиантам, разбросанным по бархату, блестели купола церквей, а крошечные окна домов, словно светлячки, мерцали в сумерках.

Город казался маленьким, почти игрушечным, его суета и шум долетали сюда приглушенными, словно далекое эхо. Внизу, под моим окном, жизнь кипела своим ритмом: машины скрипели на мостовых, люди спешили по своим делам, а собаки, словно маленькие пятна, бегали по узким улочкам, занимаясь только им одним понятными делами.

Я стоял у окна, вдыхая холодный вечерний воздух, и погружался в созерцание городской панорамы. В моем кабинете, за рабочим столом, лежали незаконченные рукописи и черновики, но в эту минуту они казались мне бессмысленными. В этом завораживающем спектакле заката я находил отдохновение и вдохновение, чувствуя себя частью чего-то великого, неподвластного времени.

В руке я держал старый пергамент, переплетенный в коричневую кожу. На нем был написан проект Золотой Куси, «η φιλοδοξία της αυτοκρατορίας» моего рода, именно имперские амбиции я и решил воплотить в жизнь. А дальше кто знает, куда ступит имперский сапог нашей армии?

Следом я провел пальцем по тексту, читая строки, написанные почерком моего деда. Он был великим стратегом и политиком, но он не решился на этот шаг. А его сын и вовсе боялся рисковать и отдал власть на откуп царской администрации.

Но я не боюсь.

И в полной мере осознаю риски, с которыми я столкнусь. Но я также осознаю и награду, которая ждет меня в конце этого пути.

— Золотая Кусь, — прошептал я, вглядываясь в даль. — Великая империя, которая простирается от Белого моря до Тихого океана.

Я вообразил её величие: бескрайние степи, густые леса, высокие горы, величественные реки. Представил могучие армии, которые будут стоять на страже её границ, и народ, который будет жить в процветании и спокойствии.

Впрочем я знал, что эта мечта не реализуется за один день. Но я был уверен, что смогу ее осуществить.

Положив пергамент на стол, я вернулся к окну. Я смотрел на город, который спал под вечерним небом. Но в моем сердце горел огонь амбиций старой империи, на сказках которой я рос.

Именно поэтому я и буду царем Золотой Куси.

Спустя какое-то время меня нашёл и светлейший князь Игорь, что был каким-то там родичем в далёком-далёком колене, что было однажды потерянно. Но это мелочи, пока он выполнял свои обязанности и кормил своих певчих «пташек» при дворах монарших особ вне нашей досягаемости.

В этот момент в дверь постучали.