— Я уверен, что ты не разочаруешь меня, Гиперион, — сказал я. — И я не сомневаюсь, что империя Мин вспомнит этот визит надолго.
В тишине комнаты завис немой вопрос: сможет ли Гиперион оправдать мое доверие?в
Но по большей части всё это было неважно, ибо даже если воевода провалится, то мы всё равно зайдём в Маньчжурию, а следом и на всю территорию Мин. Как докладывала разведка, там сейчас ой как не спокойно. Мин раздирает голод, очередной неурожай, коррупция и гражданская война видных сановников и полководцев, что столь нагло пытаются оспаривать власть «правителя».
Кабинет на вершине башни, словно гнездо орла, являлся моим убежищем. Три уровня выше предыдущего — еще ближе к небу, еще выше над суетой города. Здесь царила тишина, нарушаемая лишь шумом игривого ветра, проникающего сквозь узкие щели в каменных стенах. Окна были завешаны тяжелыми бархатными шторами, чтобы скрыть от меня дневной свет и отвлекающие виды. В комнате царил полумрак, наполненный таинственным светом ароматных свечей, стоящих на массивной подставке, они служили для лучшей концентрации и повышенной продуктивности в рабочие часы.
На столе лежали карты, разложенные в хаотичном порядке. Старые пергаментные книги с пожелтевшими страницами устроились вперемешку с рукописями, черновиками, перепиской с парой прекрасных и не особо «особ». В этом беспорядке имелся и свой, но понятный лишь мне порядок, и считывался свой язык, понятный лишь мне.
Рядом на ближайшей стене висела карта Китая, огромная, почти занимающая всю стену. Она была испещрена красными и синими метками, обозначающими наши войска и войска будущего противника. Красные метки в меньшинстве и разбросаны по всей карте, окружали вражеские войска с севера, юга и востока.
Пальцы скользили по шершавой бумаге карты, прочерчивая линию границы между Маньчжурией и всем прочим Китаем. Она казалась не просто линией на карте, а живой рекой, разделяющей два мира «дикости и цивилизации». С одной стороны — безграничная степь, словно зеленое море, волнующееся под ветром, с другой — густые леса, таинственные и непроходимые, за которыми лежали процветающие земли и города, ожидавшие очередного завоевателя…
Я представлял себе эти земли, покрытые пылью и солнцем. Ветер носил над степью запах травы и земли, а в лесах стоял густой аромат древесного океана и терпкой смолы. В воображении я видел кочевников, скачущих на лошадях по степи, и охотников, бродящих по лесам.
Но вскоре эти красоты должны были превратиться в поле битвы. Я представлял себе ревущие пушки, укрытые дымом и пламенем, реки крови, текущие по земле, и крики солдат, падающих в смертельном бою. Вместо зеленых степей я видел черные пропасти кратеров, вместо густых лесов — опустошенные и безжизненные пустоши.
Тяжесть мысли давила на меня. Но я прекрасно понимал, что эта война будет жестокой и беспощадной. Ибо она, к сожалению, неизбежна. И от того, как будет проведена эта «кампания», зависит будущее не только моего народа, но и всего «мира» по ту сторону уральских гор.
Задумчиво отвёл пальцы от карты, чувствуя холод и щекотку по коже. И посмотрел на свою руку, как на орудие судьбы, которое может принести как смерть, так и спасение. И в этом чувстве неизбежности, в этой тяжести выбора я нашёл свою роль в этой трагической и великой истории.
Я прекрасно чувствовал всю тяжесть ответственности, лежащую на моих плечах. Я был лишь «пешкой» в большой игре, но от моих решений могла зависеть судьба целых армий, целых народов. Я пытался увидеть в карте не одни лишь географические очертания, но и судьбы людей, которые вскоре вступят в сражение. В этом полумраке, среди несметных карт и древних книг, я пытался понять план новой войны, стратегию, что могла бы определить судьбу всего мира.
— Мин очень слаба, — прошептал я. — Голод, коррупция, гражданская война — всё это делает её лёгкой добычей.
Я взял в руки сводку разведки, пробегая глазами по строчкам. Каждый абзац говорил о том, что империя Мин находится на грани краха.
— Неурожай, — прочитал я вслух. — Голод уже убил миллионы людей. И это еще не конец.
— Коррупция, — продолжил я. — Власти занимаются лишь тем, что грабят свой народ. И народ уже не терпит это.
— Гражданская война, — всматриваюсь в карту. — Сановники и полководцы воюют друг с другом за власть. Империя раздирается изнутри.
— И это все дает нам шанс, — прошептал я, улыбаясь. — Шанс завоевать Мин и окончательно укрепить свою власть в этом регионе.
Отложил сводку и еще раз провел пальцем по границе Маньчжурии. В моих глазах зажглись огоньки нетерпения и готовности к бою.
— Время действовать, — сказал я себе. — Время показать им силу нашего войска. Или? Решить дело миром?