Книги
Австралия. Полная история страны
Сиднейцы сразу же устремились на поиски золота. Лихорадка охватила всех, в том числе и государственных служащих, которые прежде дорожили своими местами, и торговцев, закрывавших свои лавки, и матросов, и даже солдат, которые начали массово дезертировать. Жизнь в Сиднее остановилась, цены на долго хранящиеся продукты, а также кирки, лопаты и сита резко возросли, у всех на уме было одно лишь золото. Если бы каким-нибудь врагам вздумалось в те дни захватить Сидней, то они смогли бы сделать это без единого выстрела, потому что в городе остались только женщины, калеки и небольшое количество благоразумных людей во главе с генерал-губернатором Чарльзом Огастесом Фицроем. Американская Калифорния находилась очень далеко от Нью-Йорка и прочих крупных американских городов того времени, а до Батерста от Сиднея можно было добраться в считаные дни. Очень трудно противиться соблазну, который находится на расстоянии вытянутой руки.
Распространяясь быстрее чумы, которой в Сиднее до 1900 года не знали, золотая лихорадка очень скоро охватила все австралийские колонии. Окрестности Батерста оказались не самым золотоносным местом. Сначала Офир переместился в Балларат, лежащий в предгорьях Большого Водораздельного хребта близ южного побережья, а затем – к ручью Бендиго-Крик, расположенному в сотне километров к северо-востоку от Балларата.
Эскиз-карта пастуха Уильяма Сэндбаха, изображающая рождение золотоносного месторождения Бендиго
В наше время диггерами принято называть людей, занимающихся исследованием различных подземных объектов. Во время Первой мировой войны так называли солдат из Австралии и Новой Зеландии. Но корни этого термина уходят в 1851 год – так в Австралии стали называть золотоискателей.
Надо сказать, что администрация колоний очень быстро «оседлала» процесс золотодобычи: уже осенью 1851 года были введены официальные лицензии на добычу золота и на его скупку на приисках (скупщики были главными выгодоприобретателями). Доходы от этих лицензий позволили компенсировать урон, вызванный тотальной нехваткой рабочих рук. У всего, как известно, есть изнанка, в данном случае позитивная: старатели стекались в Австралию со всего мира, а не найдя счастья на приисках, искали другую работу. Мощный приток рабочей силы после непродолжительного временного оттока способствовал развитию экономики.
«Открытие викторианских золотых приисков превратило отдаленную страну в страну с мировой известностью, что с беспрецедентной быстротой привлекло необычайно многочисленное население, – писала в 1854 году Sydney Morning Herald. – Это выраженно увеличило стоимость собственности, сделало эту страну самой богатой в мире; менее чем за три года колония сделала работу века и стала известной в самых отдаленных регионах планеты».
Также развитию экономики способствовало быстрое накопление стартовых капиталов удачливыми старателями и еще более удачливыми торговцами золотом. Требовалось пережить «лихие годы» с минимальными потерями, а дальше все вошло в привычную колею. В пятидесятых годах XIX века в Австралии было добыто более 25 миллионов унций [61] золота, что составляло примерно 40 % от общемировой добычи того времени. А в конце века в Западной Австралии были открыты богатейшие месторождения, увеличившие добычу золота на континенте в 4 раза! Однако основой австралийской экономики продолжало оставаться сельское хозяйство, в первую очередь овцеводство.
Золотая лихорадка изменила отношение властей к добыче золота. Если прежде найденные самородки скрывались, то в 1872 году правительство Западной Австралии, где на тот момент добыча золота не производилась, предложило вознаграждение в размере 5 000 фунтов (!) [62] за открытие первого ценного в плане добычи месторождения золота в колонии.
К 1860 году золотая лихорадка в Новом Южном Уэльсе и Виктории пошла на спад. Собственно, этот процесс начался уже в 1854 году, когда многим стало ясно, что на деле не все так замечательно, как представляется в воображении. В восьмидесятых годах XIX века лихорадка вспыхнула в Западной Австралии, где начали открывать одно месторождение за другим, однако западный ажиотаж не принял таких масштабов, как восточный: жизнь в колонии на какое-то время в известной степени осложнилась, но не была полностью парализована. Если же собрать вместе все вспышки ажиотажа вокруг золотодобычи, то можно сказать, что золотая лихорадка в Австралии растянулась на полвека.
Эврикское восстание: предпосылки и последствия
В ноябре 1854 года в Балларате вспыхнуло восстание золотоискателей, недовольных введением лицензий на добычу золота, а если точнее – размером выплат, которые приходилось вносить в казну. Покупая лицензию, старатель не был уверен в том, что ему посчастливится найти золото. Старатели были готовы отчислять в казну определенный процент от добычи (умеренный процент), но не хотели тратиться на приобретение лицензий.
Недовольство копилось с 1851 года и было вызвано не только грабительской политикой властей, но и условиями жизни старателей, которые не имели ни элементарных удобств, ни полицейской защиты, ни нормальных дорог… Отдельное возмущение вызывала правительственная политика ограничения продажи спиртных напитков, введенная в ряде диггерских поселений. Торговать спиртным могли только немногие лицензированные заведения, цены в которых, как и следовало ожидать, были сильно завышенными. Как это часто случается, недовольство быстро перешагнуло «узкопрофильные» рамки: старатели начали требовать введения всеобщего избирательного права, отмены имущественного ценза для кандидатов в члены парламента и ряда других прогрессивных реформ.
Карта сражения при Эврикском восстании
Вице-губернатор Чарльз Ла Троб не смог найти общего языка с недовольными, да и вообще, если говорить начистоту, не очень-то к этому стремился. 6 июня 1853 года в поселке Бендиго была образована Ассоциация по борьбе с лицензиями на золотодобычу, которая 26 июля того же года представила вице-губернатору петицию, подписанную более чем 20 000 диггеров. В петиции говорилось, что вместо 30 шиллингов в месяц (что равнялось недельной заработной плате на приисках) старатели согласны платить только 10, а если их требование будет отклонено, то не станут платить ничего. Этот протест получил название «Восстание красных лент», поскольку протестующие старатели носили на своих шляпах красные ленты.
В конце августа была предпринята попытка силового разгона очередного старательского митинга, но она не увенчалась успехом: диггеры оказали сопротивление. Тогда Ла Троб пошел на хитрость – заявил, что готов заменить лицензионную систему более мягкими сборами, и передал вопрос на рассмотрение Законодательному совету колонии Виктория, в котором была разыграна настоящая комедия. Совет решил оставить лицензионные сборы в силе и, кроме того, усилил наказание за уклонение от получения лицензии. Минимальный штраф за это теперь составлял пять фунтов, а «уклонисты», попавшиеся повторно, могли быть приговорены к тюремному заключению. Заодно участились лицензионные проверки, которые отныне могли проводиться без предварительных уведомлений. Дошло до того, что проверки стали проводиться в режиме нон-стоп, чуть ли не ежедневно, причем проверяющие могли являться по нескольку раз в день, отвлекая тем самым старателей от работы. К самим проверяющим тоже было много претензий. Их набирали из отъявленных бандитов и не платили им никакого жалованья, кроме отчислений от тех денег, которые они выбивали из старателей. Нужно ли объяснять, что подобный подход порождал многочисленные злоупотребления? Ради увеличения своих доходов проверяющие «выжимали старателей досуха», тем более что никакого контроля за их действиями не было.
Союзники вице-губернатора составляли большинство в Совете, так что шитая белыми нитками уловка вызвала новый всплеск возмущения среди старателей, однако простые люди не могли тягаться с парламентом и не знали, где еще им искать защиты своих попранных прав. На какое-то время проблема «зависла в воздухе». Но, как известно, надолго в воздухе ничего не зависает.
В октябре 1854 года в Балларате у отеля «Эврика» был убит старатель Джеймс Скоби. Его товарищи, недовольные предвзятостью следствия, вступили в конфликт с полицией. Стычка закончилась тем, что отель сгорел.
11 ноября на митинге старателей была создана Балларатская лига реформ, которая вновь выдвинула требования правительству, заявив при этом о намерении «идти до конца в защите своих прав».
Вместо того чтобы начать диалог, власти стягивали к Балларату войска. «Я не терял времени, отдавая такие распоряжения, которые, по моему мнению, позволили бы властям поддерживать целостность закона, – докладывал 18 ноября в Лондон сэр Чарльз Хотэм, сменивший Ла Троба на посту вице-губернатора. – В течение четырех дней 450 военных и полицейских чинов были собраны на месте под командованием офицера, которому я доверял и которому было поручено обеспечивать порядок и спокойствие, поддерживать гражданскую власть и применять силу, если это потребуется по закону, независимо от могущих возникнуть последствий». 28 ноября правительственные силы получили подкрепление в виде Двенадцатого пехотного полка. 30 ноября старатели, возглавляемые ирландцем Питером Лэйлором, возвели укрепления на том месте, где прежде находилась сгоревшая «Эврика». Название отеля сначала перешло к форту, а затем и ко всему протесту в целом, вошедшему в анналы как Эврикское восстание.
3 декабря правительственные силы захватили форт «Эврика», затратив на это около четверти часа. Несмотря на то что сопротивление старателей было быстро подавлено, оно вызвало огромный общественный резонанс. Можно сказать, что в глобальном смысле победу одержали восставшие, а не правительство. В процессе разгрома форта «Эврика» было задержано около 120 человек, 13 из которых были отданы под суд как зачинщики беспорядков. Все они были оправданы, а предводитель восставших Питер Лэйлор в ноябре 1855 года был избран в Законодательный совет штата Виктория в качестве представителя округа Балларат.