Экономическая часть теории опиралась на идею «достаточной цены», то есть установления фиксированной правильной цены на землю. Правильная цена сделает землю доступной только состоятельным людям, обладающим достаточными капиталами для создания полноценного хозяйства. Дешевая земля, по мнению Уикфилда, была первопричиной всех проблем в колониях: колонисты нередко брали больше земли, чем могли обработать. Можно сказать и иначе: малоимущие колонисты вкладывали большую часть средств в землю, не оставляя практически ничего для развития хозяйства. В то же время состоятельные колонисты, обладавшие средствами, испытывали недостаток рабочих рук. Этот недостаток не только препятствовал развитию тех, кто уже эмигрировал, но и отпугивал потенциальных инвесторов, которые хотели бы завести дело в колониях, но боялись, что не найдут достаточного количества работников. Капитал приносит прибыль только в том случае, если он бывает умножен посредством наемного труда, это аксиома. «Достаточная» или «правильная» цена на землю позволит создать правильное соотношение между работниками и «капиталистами» или, говоря другими словами, не позволит каждому колонисту стать землевладельцем.

Однако же колония должна развиваться не только за счет притока капитала извне, но и за счет внутренних ресурсов. Заработная плата тоже должна быть «правильной», рассчитанной таким образом, чтобы через несколько лет работы на хозяина (условно – через четыре года) работник мог бы приобрести немного земли и создать на ней свое хозяйство, а вместе с ним – и новые рабочие места, которые заняли бы новые колонисты. Таким образом, модель «правильных величин» превращалась в некое подобие вечного двигателя, обеспечивающего постоянный приток колонистов – как владельцев приличных капиталов, так и небогатых наемных работников.

«Достаточная цена» должна была носить фиксированный, но не неизменный характер. Жизнь не стоит на месте, условия постоянно изменяются, и вчерашняя достаточная цена сегодня может оказаться недостаточной или, наоборот, неподъемной даже для богачей. Уикфилд решил эту проблему в чисто британском духе: парламент должен передать полномочия по совершению всех сделок с землей в руки одной организации, которая станет действовать в интересах колонии.

Социальный состав поселенцев тоже нуждался в строгом контроле. Неимущие бедняки (в том числе и отбывшие свой срок каторжники) не годились для этой высокой миссии, поскольку, по мнению Уик-филда, «нищие не способны поверить в себя и организовать хозяйство». Потенциальный колонист должен был молод, здоров и полон сил. Желательно, чтобы он был женат, поскольку наличие семьи располагает к занятию хозяйством, а отсутствие ее – к разгульной жизни. При наборе колонистов (установке квот) надо помнить о том, что в колонии должны быть пропорционально представлены все слои общества, от крестьян до джентльменов.

Политическая часть теории Уикфилда провозглашала приоритет эффективного местного самоуправления над «колониальными офисами, отделенными огромными расстояниями от управляемых территорий». В этом Уикфилд был абсолютно прав: Колониальный офис [49] или его лондонские аналоги не могли обеспечить эффективного руководства колониями, вследствие большой удаленности от них.

Процесс интенсивного освоения новых земель получил название «земельная лихорадка» не ради красного словца: то, что происходило в Австралии во второй трети XIX века, было именно лихорадкой, нестабильным явлением, в основе которого лежал искусственно подогреваемый спекулятивный интерес. Люди старались заполучить как можно больше земельных угодий, не представляя при этом, как будут на них хозяйничать. Впрочем, для многих вопрос освоения земель не являлся актуальным: важно было купить участок сегодня подешевле, чтобы завтра или послезавтра продать подороже. А те, кто был склонен хозяйничать, занимались разведением овец. Это занятие в относительно благоприятных условиях юго-восточной Австралии не представляло большого труда, важно было только уберечь животных от инфекционных заболеваний, а все остальное происходило как бы само собой. Человек, у которого доставало хватки (или лучше сказать – наглости), чтобы заполучить хорошее пастбище, и денег, чтобы приобрести для начала хотя бы сотню овец, через пять-шесть лет имел шансы быть причисленным к столпам местного общества.

Разумеется, власти пытались контролировать использование коронных земель. В 1826 году вышел закон об отмене пожалования земельных наделов и начале продаж земельных участков, но на протяжении последующих пяти лет (до 1831 года) обе практики сосуществовали вместе с продолжавшимся самозахватом земель, получившим название «сквоттинг».

Попытка установления фиксированных цен на землю, предпринятая в начале тридцатых годов XIX толетия, не смогла обуздать спекуляцию: за десять лет цены выросли в четыре раза, достигнув к 1842 году сравнимой с метрополией стоимости в 1 фунт за акр [50]. Сквоттеры охотно взвинчивали цены продаваемых участков, но при этом встречали в штыки налоги на землю, несмотря на их символический характер: когда акр земли стоил 1 фунт, сотня акров облагалась годовым налогом в 2 шиллинга [51], иначе говоря, налог составлял всего тысячную долю стоимости земельных владений.