Ребров снова принялся выхаживать перед нами. На его месте, я бы уже перестал задавать вопросы, поскольку ответы ему только вредят. Того гляди и глаза вылетят из орбит при следующей полученной информации.

— Один из вас, контуженных пельменей, стал причиной этого безобразия. Сейчас он должен выйти из строя, и тогда вы все отделаетесь лёгким испугом, а он поедет в народное хозяйство. Где та сволочь, которая…

Не успел он договорить, как Вася сделал ещё раз шаг вперёд.

— Всё началось с меня, — громко сказал Басолбасов.

— Тобой и закончится. Ведь, тебя же предупреждали, Василий?

— С ним ещё я был, — снова вышел я из строя. — Готов ехать в народное хозяйство!

Процедура с шагами повторилась. Этот эпизод стал решающим в нашем противостоянии с системой.

— И не отчислишь всех. Знаете, на что давить. С этого дня, все увольнения будете проводить в казарме. Парк у вас будет автомобильный, а вместо кафе — столовая! Рыжов, тебя это тоже касается, папа года!

Ребров ещё несколько минут распинался перед нами, но это уже было не таким обязательным к выслушиванию. Много мата, а цивилизованных слов мало. Зато, как мне кажется, Ребров был в глубине души нами доволен. Все были сегодня как один.

В этом году лето выдалось очень жарким. Температуры за 30° по Цельсию, дождей нет, как и ветра. Правда, это не мешает нам с Женей нежится под лучами яркого солнца и лишь изредка заходили в тёплое море.

— Ты такой задумчивый, Серёжа сегодня. Что не так? — спросила Женя, положа мокрую голову мне на грудь. — Расскажи.

В увольнение ходил у нас только Рыжов. Отпускали его на выходные, с возвратом вечером в воскресенье, но иногда получалось и с утра в понедельник ему приходить. Главное чтобы комэска не увидел.

Всем остальным выход за забор был воспрещён. Но если очень хочется, как мне сейчас, то старый добрый метод самохода никто ещё не отменял. Правда, теперь приходится уговаривать ответственного, который назначается к нам из числа инструкторов.

Сегодня как раз был Швабрин, а значит можно весь день провести со своей девушкой на теплом берегу моря.

— О месте службы задумался. Мне светит золотая медаль, а значит, могу выбирать. А что выбрать не знаю.

— Есть же ещё время у тебя подумать. Может, с кем-то посоветоваться?

— Мне Рыжов советует в Белогорске остаться с ним. Он, как я понял, уже знает своё распределение, — ответил я, поглаживая спину Жени.

— Не самое плохое место, правильно? — сказала она с некой надеждой в голосе.

Конечно, Женя не хотела отсюда уезжать, да и место в Белогорске неплохое. Да вот не лежит душа у меня здесь служить. Понятно, что если будет приказ оставить меняв Белогорске, деваться некуда. Но ведь есть возможность поехать, куда ты хочешь. А я не знаю, чего хочу!

— Ой! — воскликнула Женя, резко поднявшись с моего тела.