Его страстные проповеди производили впечатление, и у него появилось собственное окружение, готовое слушать его в любое время и по любому поводу.

Что-что, а поговорить Кемаль любил, и, распаляясь, он все чаще вел себя так, словно был не скромным работником штаба Третьей армии, а по крайней мере претендентом на престол!

И в один прекрасный вечер он договорился до того, что стал раздавать своим слушателям государственные посты в предполагаемом им правительстве и место премьера обещал близкому к нему Нури.

— А кем будешь ты? — улыбнулся тот.

— Человеком, который назначает премьер-министров! — ответил Кемаль.

Пройдут годы, и Нури спросит президента, помнит ли он ту беседу.

— Помню, — пристально взглянет на него Кемаль, — как помню и то, что ты мне тогда не поверил!

Смущенный Нури только виновато разведет руками…

Слышали ли его критику лидеры «Единения и прогресса»?

Да, конечно, слышали, но особого внимания на нее не обращали.

Да и зачем?

Они сами выступали за свободу и не собирались лишать права на нее другого человека.

Во всяком случае, пока!

После того, как получивший звание майора Кемаль был назначен военным инспектором линии Салоники-Монастыр, лидеры «Единения и прогресса» доверили ему осуществление связи между своим штабом и расположенными на этой ветке филиалами.

Возможно, это и на самом деле было очень важно, однако сам Кемаль не испытывал ни малейшего восторга от такого доверия к себе.

Да и какой там мог быть еще восторг, если его, как ему, во всяком случае, казалось, намеренно удаляли от главных событий!

А они действительно приближались, и после того, как весной 1908 года Австро-Венгрия получила концессию на строительство железной дороги к Салоникам, а Россия и Англия намеревались ввести в Македонию десятитысячную армию, младотуркам не оставалось ничего другого, как только сыграть на опережение.