В лагере большинства знали только одну установку: защищать республику.
— Самой недопустимой ошибкой, какую мы могли бы допустить сейчас, — заявил Реджеп, — было бы колебаться и проявлять нерешительность. Никто не знает, куда могло бы это нас привести…
Порядочность и старая дружба ничего не значили.
Но даже сейчас обиженные Кемалем герои не остались одинокими.
За них вступились шесть самых консервативных газет Стамбула и Торговая и промышленная палата столицы.
Однако такое заступничество и поддержка только усилили подозрения в Анкаре.
Исмет не сказал «предательство», но вопрос депутатам задал:
— Встречали ли вы когда-нибудь инвестора, рискующего своими капиталовложениями в коммерческое предприятие, если бы он не верил в успех?
Сравнение не совсем корректное, но косых взглядов в сторону оппозиции он добавил.
К этому времени противостояние обозначилось четко: с одной стороны — Кемаль, республика и новая Турция, а с другой — реакция, выступающая против республики и секуляризации.
Образовав внутри Народной партии собственную группу, его противники весьма преуспевали в своей ожесточенной критике правительства, благо, что причин для нее у них хватало.
Кемаль не остался в долгу и обвинил ушедших в отставку генералов в том, что из-за собственных амбиций они оставили свои боевые посты в столь тревожные для Турции дни.
Это был так, поскольку обстановка вокруг Мосула снова обострилась и в любой момент могла вспыхнуть война с Британией.
Однако справедливые упреки Кемаля и ответная реакция отставных генералов еще больше накалили обстановку.
В таком положении Кемалю не осталось ничего другого, как обратить пристальный взор на партию, к его великому неудовольствию оказавшуюся на поверку отнюдь не такой уж монолитной, какой ему хотелось видеть ее.
Как того и следовало ожидать, в нее проникло очень много людей, для которых их лояльность президенту служила лишь пропуском во власть.
И теперь, когда борьбу против него возглавили такие испытанные бойцы, как Карабекир и Али Фуад, из-за личины якобы преданных партии и президенту партийцев стало все чаще и чаще проглядывать их истинное лицо.
— На одном из частных заседаний, — вспоминал близкий к Кемалю Якуп Кадри Караосманоглу, — оказалось столько симпатизирующих оппозиции, что Кемаль стал серьезно опасаться, как бы ему не оказаться в меньшинстве.
Недовольному истинным соотношением сил Кемалю не оставалось ничего другого, как только приняться за чистку собственных рядов.
Как и всегда в таких случаях, в ход были пущены кнут и пряник, и в Чанкайя полным ходом шла обработка «заблудших овец».