– Не спешите с выводом. Третье: кто ставил задачу? Иными словами, кто ждёт груз?

– Я не стану отвечать на этот вопрос.

– Как вы оказались в Казани? Со своим отрядом из «малой группы»?

– Из Самары, пароходом.

– Не хотите говорить… Ну ладно, это не важно. И последнее: где сейчас обоз? – тут Макаров бросил блуждать взглядом и теперь смотрел на Туманова в упор.

– Очень надеюсь, что уже на подходе к Белебею.

– Как? Почему к Белебею? – Макаров слегка напрягся.

– А вы считаете, что нужно было с оркестром, и – в ставку командующего? Обозначил ложное направление, отвлек внимание на себя, а обоз основным маршрутом третьи сутки двигается к Белебею. Должен быть уже на месте, по всем расчётам. Поэтому я с вами и откровенен, полковник. Опоздали вы со своим любопытством.

– А фронт они где перешли?

– Под Бугульмой, в районе Старой Письмянки. Две подводы, ерунда, проскочили ночью, а дальше были все документы на груз, всё надёжно. Искали меня одного, я и вызвал огонь на себя, так сказать.

Что с вами, полковник? Разочарованы?

– Откровенно говоря, да. И не знаю, чем больше – вашей артистичностью или вашим враньём, Туманов. – Макаров раздражённо смахнул сухую траву с картуза. – в вашей легенде ряд нестыковок, и вы сами подталкиваете меня к иной методе допроса.

Говоря это он спустился к центру воронки, и указал на вход в подземелье:

– Продолжим нашу беседу в более уютном месте.

Туманов усмехнулся, и переступая короткими шагами, какие позволили делать путы на ногах, спокойно спросил:

– Что это за подземелье? Чья-то могила?

– Пока ещё нет-с. Всё будет зависеть от вас, Туманов. Моя прабабка, урождённая Рычкова, вменила в обязанность всем потомкам фамилии чтить память своего предка-исследователя, который доводился ей то-ли двоюродным дядей, то-ли дедом. Я и чтил, и не напрасно, как изволите видеть. Эти пещеры мой далёкий родственник описал в своих мемуарах, кои я штудировал ещё в отрочестве. Бывать тут мне не доводилось, но сейчас появилась возможность это исправить.

Появились Крупин и Шилов, каждый с охапкой сухого хвороста. Кинув свою ношу в одну большую кучу, они занялись приготовлением к спуску. Распаковали тюк, который тащили с собой, и в котором оказались пара старых шинелей и бешметов, одеяла, пара керосинок и с десяток восковых свечей. Из мотка потрёпанных веревок связали канат метров в десять, снабдили его узлами и скинули в щель, привязав конец к толстой палке, установленной в распор у камней около входа. Первым в щель скользнул Шилов, сухой и рослый парень, цепко перебирая руками узлы на связанном канате он исчез где-то внизу. Скоро канат дернулся три раза, и Крупин сноровисто вытащил его наружу. В три приёма скинул в щель вещи из тюка и собраный хворост, после чего сделал на конце каната петлю и, качнув ею в руке, кивнул Туманову:

– Пожалуйте, ваше благородие.

– Ххэк… – затылок толкнул голову уже в меркнувшем свете, потом уже был звук удара и угасающие слова: