Если честно, я думала, что Кайя откажется от этого предложения, так как она из кожи вон лезет в своём старании выставить себя “большой девочкой”, но она вдруг согласилась, и это, еще более неожиданно, как будто задело меня. Сначала я не поняла, почему. А когда поняла, смутилась ещё сильнее: Диа никогда не обнимала меня, а я не обнимала её, итого – мы никогда не обнимались. Ну, было дело один раз, но это
Как будто подслушав мои мысли, Рагнар обнял меня покрепче, и на сей раз я была не против такой тесной близости, так как ночь обещала быть холодной. И она действительно таковой была.
Да, этой ночью мы все были дико замерзшими, но мы всё ещё оставались живыми и были друг у друга – на такой расклад было бы грешно жаловаться, так что я не жаловалась, а просто клацала зубами, пытаясь выспаться без мысленных срывов на нецензурную брань.
Утром все были хмурыми. Потому что не знали, что прожили одну из самых чудесных ночей в своей жизни, которая навсегда останется в нашей общей памяти и в наших сердцах. Люди такие странные: так легко не ценят то, что имеют, так сильно стремятся получить то, что им на самом деле не нужно, а когда теряют ценное или получают ненужное, разочаровываются больше, чем это прилично в контексте ценности их жизни.
Завтракали в молчании, периодически продолжая клацать зубами. После завтрака Рагнар с Маршалом разобрали палатку, я, Диа и Кайя собрали вещи, и начался второй день, который не предвещал нам ничего радужного, однако же мог бы быть не таким мрачным, если бы не одно происшествие.
Это произошло ещё до полудня: мы подходили к лесной тропе, на которую хотели сойти, чтобы облегчить наш тернистый путь по лесным ухабам, когда Рагнар вовремя заметил людей, уже идущих по этой дороге. Мы были очень близко, так что если бы предприняли попытку к бегству, обязательно обнаружили бы себя. Среагировав на команду Маршала, мы все резко и практически бесшумно попадали на землю: каждый спрятался за ближайшим к нему кустом или стволом дерева. Следующие пять минут стали одними из самых неприятных в моей жизни после Первой Атаки. Людей было много, и все они нуждались в спасении, но я не то что не предприняла попытку помочь нуждающимся – я даже не думала дёргаться в этом направлении. По дороге шествовала колонна людей, состоящая из плененных и пленителей: пленных было около двух десятков, они были связаны между собой массивной цепью и шли друг за другом; пленителей было примерно столько же, быть может, чуть меньше, и они двигались вдоль колонны, со смертоносными автоматами в руках. Нас пятеро… Нет, четверо против скольки автоматов? Пятнадцати или двадцати? Самоубийство. Нет, даже хуже – подставление под пули своих близких. Я лежала даже не предполагая возможности вступить в неравный бой со своим продвинутым оружием. Пыталась осознать, что всех людей мне не спасти, но хотя бы своих близких я могу постараться вытащить…
Спустя пять минут после того, как колонна окончательно скрылась из поля нашего зрения, мы медленно встали на ноги и отправились назад вглубь леса, и больше не искали простой дороги. Мы не обсуждали увиденное, потому что все смаковали примерно одинаковый коктейль, состоящий из двух горьких эмоций: страх и бессилие – одна из самых неприятных смесей в баре жизненных вкусов.
Высокие подъёмы и крутые спуски достаточно быстро и очень заметно повлияли на самого слабого члена нашей команды. Кайя стала не только отставать, но и спотыкаться. Когда Маршал забрал у неё рюкзак, ей как будто стало полегче, но спустя два часа она вновь начала серьёзно тормозить нас, несмотря на то, что она, безусловно, очень сильно старалась не подводить своих более старших и сильных товарищей. Как бы прискорбно это ни было, но из-за Кайи нам пришлось остановиться на разбивку ночлега ещё до наступления вечера. И стоило нам только это сделать, как Кайя сняла со своих ног кеды и призналась нам в своих кровавых мозолях. У нас было мало лейкопластыря, но он был – Диандра здорово отругала девчонку за то, что та так серьёзно запустила состояние своих ног и не наклеила лейкопластырь сразу. Кайе, кажется, было наплевать на негодования моей сестры, потому как она уже была наполовину в отключке.
Мы бы реально могли добраться до нашего пункта назначения за два дня. Но Кайя нас затормозила. Теперь придётся идти вместо двух дней все три, а может и того дольше. Я не злюсь на ребёнка, но и не рада тому, что мы тормозим. Даже проскользнула мысль о том, что нам стоило бы оставить Кайю на ферме с нашим обещанием вернуться за ней, но мы ведь живём не в том мире, в котором подобные обещания легко сдержать, в конце концов, её мать так и не вернулась за ней, хотя давала такое обещание ещё в прекрасном мире, не знающем ни Атак, ни Стали. Вот ведь хрень!.. И ей нехорошо, и нам сложнее, чем могло бы быть, и ничего с этим теперь не поделаешь,
Покончив с ранним ужином без костра, мы снова оказались в страшно тесной палатке – благо среди нас не водилось клаустрофобов. На сей раз “хвост” Маршала вёл себя тихо – стоило голове Кайи занять горизонтальное положение, как ни единого намёка на иронию или пожелание обняться, то есть ничего из того, что было накануне перед отбоем, не прозвучало. Девчонка выключилась мгновенно, и я последовала её примеру. Знала бы, что сплю перед одной из самых страшных потерь в истории своей жизни, не засыпала бы вовсе и вообще… Вообще не знаю, что бы сделала, но что-то из того, что не сделала, но могла бы, если бы…
Знаете, некоторые вещи невозможно ни отменить, ни откорректировать. А с учётом того, что всё имеет свой тайный смысл, я прихожу к выводу, что ничего менять и корректировать вовсе не нужно. С чем-то просто нужно научиться жить, с чем-то нужно смириться, с чем-то не смиряться ни при каких условиях, что-то отпустить, а что-то помнить столько, сколько будешь жив, и при этом ни в коем случае не растерять своё умение прощать, и всегда, несмотря ни на что, стремиться к счастью.
Глава 14
Диандра
От консервированного мяса и супов быстрого приготовления уже в буквальном смысле тошнит, хотя живя на ферме я с такой проблемой не сталкивалась – ела себе всё подряд и совершенно не ощущала никакого дискомфорта. Но здесь, после тяжелых дней на ногах, холодных ночей в стеснённых условиях и постепенного доведения организма до крайней степени усталости, очередной консервированный завтрак кажется мне настолько невыносимым, что я решительно отказываюсь от него, впрочем, не отвергнув сладковатые сухари с подслащённым и очень крепким чёрным чаем.
После тяжёлого сна только улыбка Маршала меня и спасает. Стоит ему улыбнуться мне, и я сразу же таю, будто весь этот холод беспросветно-серого дня ничего не стоит развеять одной только его мимолётной улыбке. Как жаль, что этот невероятный в своей силе мужчина не появился в моей жизни до Атак! Он был мне так нужен. Всегда. И особенно тогда, когда я не подозревала об этом.
Мы стартовали в начале десятого часа и до сих пор очень успешно продвигаемся вперёд: уже почти четыре часа дня, сгустившаяся серость вокруг нас стала почти кинематографичной, и никто из членов нашего дружного отряда даже не взывает к остановке. Впрочем, мы неплохо отдохнули в обед, во время которого я буквально через силу впихнула в себя очередную порцию супа быстрого приготовления.
Я с Маршалом идём чуть впереди всех, и нам хорошо в этой относительной уединённости. Кайя, как привычный хвост Маршала, идёт в нескольких метрах позади нас, явно стараясь не отставать, что у неё сегодня неплохо получается, но только за счёт того, что её рюкзак взял на свои могучие плечи Маршал. Рагнар с Томирис, очевидно, замечательно проводят время друг с другом, замыкая собой нашу скромную колонну. По крайней мере, я не могу вспомнить, когда видела Томирис такой улыбающейся Рагнару, и как будто бы вообще никогда не слышала, чтобы она смеялась в ответ на его шутки, а здесь вдруг явные три смешка за последние два часа – неужели ледяная броня моей серьёзной сестрицы начала подтаивать и у Рагнара появляется реальный шанс покорить это неприступное сердце? Надо же… Впрочем, я не сильно удивлена. Томирис хотя и вся из себя непоколебимая непробиваемость, да ещё и пытающаяся оставаться в светлых тонах, всё же её приманивает темнота Рагнара, то есть то, крупицы чего есть и в ней самой. Интересная они пара, похожая на сокрушительную бурю или неудержимый шторм, но мне всё же больше нравится та модель отношений, которая сложилась у меня с Маршалом – сладостный штиль гармонии, в котором хочется растворяться каждую секунду.
Ровно в четыре часа дня мы вышли из леса и уже спустя сто метров зашли на заросшее высокой сухой травой кладбище автомобилей. Судя по состоянию всех этих разобранных, ржавых, не подлежащих восстановлению машин, это место было основано задолго до Первой Атаки. Я даже увидела здесь ауди две тысячи тридцатого года выпуска – абсолютный раритет!
Это место с сильной атмосферой мрачного фильма имеет весьма впечатляющие масштабы – чтобы увидеть его край, мне понадобилось бы встать на крышу одного из вросших в землю автобусов, но такое действие было бы слишком опасным, так что я просто решила уточнить у Маршала, уверен ли он, что мы не сбились с пути. Для того чтобы узнать ответ на мой вопрос, мы остановились между одними из самых ржавых автомобильных скелетов, которые я до сих пор успела увидеть в этом месте.
Я уже оценила верность показателей компаса Маршала, когда, словно гром среди ясного неба, совершенно внезапно началось то, что навсегда останется одним из моих самых страшных ночных кошмаров – на нас напала большая, вооруженная коалиция трапперов.