Когда на следующий день истребители большевиков попытались перехватить наш разведчик, капитан Новотны сбил 247-й, 248-й и 249-й самолеты.

После того, как он зачистил воздух над линией фронта, то обнаружил одиночный самолет. Этот «Кертисс» Р-40 оказался упорным противником, и дуэль длилась около 10 минут. Но затем 250-й самолет рухнул на землю.

На аэродроме началось большое ликование. Командир зенитной батареи, прикрывавшей аэродром, устроил настоящий фейерверк из сигнальных ракет, приветствуя возвращающегося пилота и самого успешного летчика-истребителя. Он добился потрясающего успеха и превзошел достижения всех летчиков, как Первой, так и этой мировой войны».

Вот что рассказывает Квакс, который был свидетелем всего происходящего:

«Все, кто только мог, примчались поздравлять Нови. Штабс-арцт (капитан медицинской службы) встретил нас перед самолетами с бутылкой шампанского и отрубил ей горлышко мечом пилота. Нам не оставалось ничего иного, как похватать стаканы и хлебнуть благородного искрящегося напитка.

Нови был страшно возбужден, он обратился к собравшейся аэродромной команде: «Ребята, жизнь прекрасна, но поздравьте также моего Квакса, без которого это мое достижение было бы невозможно!» Я постарался скромно отойти в сторону. Если я и был как-то причастен к его успехам, то следует помнить, что мы спасали друг другу жизнь сотни раз. Поэтому я был гораздо больше обязан Нови, чем он мне.

После этой по-солдатски короткой речи начались шумные поздравления. Но тут Нови вызвали к телефону, звонил наш папочка генерал фон Грайм, который первым из командования поздравил его. Вскоре после этого Нови отозвал меня в сторону и сказал: «Квакс, я давно решил, что когда добьюсь 250-й победы, отпраздную это так, что чертям тошно станет. У меня слишком давно не было нормальной женщины. Сегодня я наделал много шума и полечу в Вильнюс на связном самолете к бабам. Полетели со мной».

Мои друзья Тони, Руди и Ханс обступили меня и начали упрашивать взять с собой хотя бы одного из них, чтобы тоже повеселиться. Я не думал долго, прикинув, как отнесутся ко мне друзья, если я смоюсь. Поэтому я сказал Нови, что останусь на аэродроме.

«Хорошо, тогда командуй здесь!» – ответил он и сбежал.

Он даже не стал мыться, а сразу уселся в Ме-108 вместе с врачом и улетел. Так как я остался за командира, то пошел к начальнику продовольственной службы нашей эскадрильи и конфисковал практически весь имевшийся запас спиртного, предложив выставить счет Нови. Каждая эскадрилья имела подобные запасы на случай таких празднований. Еда тоже была приличной, и через несколько часов, которые мы провели в казино, уже никто ничего не помнил.

Неожиданно прибежал посыльный и потребовал Нови к телефону. Генерал фон Грайм хотел видеть его. Я как раз оказался рядом, и меня затрясло, бросая то в жар, то в холод. Я знал, где Нови, но что я мог сказать генералу?

Я взял трубку и только и сумел пролепетать: «Герр генерал…» Вряд ли он разобрал это сквозь общий шум и гам. В результате он заорал на меня: «Ты что, пьян, свинья поганая?!»

Я послушно ответил: «Так точно!»

Генерал фон Грайм был старым летчиком, летал во время Первой мировой войны, поэтому прекрасно понимал, чего хотят и чем живут летчики.

«Черт побери, Квакс, соберись и скажи мне, где находится Новотны. Фюрер желает поздравить его и вручить Бриллианты».

Меня словно молния ударила. Алкоголь моментально испарился из головы. «Герр генерал, Нови засел в баре «Риа» в Вильнюсе и хочет хорошо оттянуться».

«Ладно, что имеем, то имеем. Пусть связисты люфтваффе покажут, на что способны. Но завтра к 08.00 вы должны быть готовы. Ты полетишь вместе с Нови в Ставку фюрера».

Я положил трубку и поспешил к своим друзьям. Несмотря на мое «командирское звание», расслышать что-либо в этой безумной атмосфере было сложно. Когда я сообщил, о чем говорил генерал, последовал новый взрыв радости. Однако самые трезвые из нас испугались, они не думали, что связисты смогут дозвониться до бара «Риа» в Вильнюсе.

То, что случилось дальше, наверное, было наверняка уникальным явлением в истории войны. Связисты сумели! Потом Нови рассказал, что они делали в Вильнюсе, что они сидели в кабаке, когда рано утром его позвали к телефону. Он услышал сухой голос адъютанта: «Я соединяю вас с фюрером». Нови сразу поверил, и ему захотелось провалиться сквозь землю, потому что ситуация получилась постыдная для него. Он сидел в литовском баре в компании полураздетых дам, вокруг шум, гам, бурное веселье, короче, дым коромыслом… А с ним говорит Верховный главнокомандующий вооруженных сил Германии из своей Ставки в Восточной Пруссии. Он сообщает, что наградил летчика высшим немецким военным орденом, и желает вручить его лично.

«Если бы Адольф знал, где я нахожусь, он поступил бы иначе с этими Бриллиантами», – честно признался Нови позднее.