Для человека своего роста и веса граф оказался прекрасным танцором. Он не только высоко прыгал, но еще и разворачивался в прыжке, нанося воображаемой дичи удар копьем и защищаясь обтянутым сыромятной кожей щитом. Только самые смелые из девушек отваживались по очереди выходить и танцевать с ним лицом клицу. При этом они вытягивали длинные шеи и отчаянно трясли украшавшими их бусами. Натертые до блеска жиром и охрой полные груди соблазнительно прыгали. В воздухе мелькали голые ноги, пыль смешивалась с тяжелым запахом пота, в ушах бился ритм крови, смерти и похоти.

Прислонившись к фюзеляжу «Бабочки», Леон наблюдал за этим первобытным буйством страстей, время от времени поглядывая искоса в сторону сидящей на крыле аэроплана Евы. Лицо ее не выражало никаких эмоций, кроме, пожалуй, сдержанного интереса. Не в первый уже раз Леон подивился ее умению скрывать чувства.

Странно. И возмутительно. Граф — ее мужчина, она — его женщина. И если участие Отто в откровенно сексуальном ритуале с задорными полуобнаженными красотками нисколько ее не задевало, то Леон кипел от негодования.

В какой-то момент Ева, словно почувствовав что-то, повернула голову. Выражение ее не изменилось, оставшись таким же невозмутимым, но когда их взгляды встретились, она как будто приоткрыла перед ним глубоко сокрытые, надежно оберегаемые тайники души, и такая любовь блеснула там, в этих фиалковых безднах, что у него перехватило дыхание. В этот миг Леон вдруг понял, как изменилось все между ними. Понял, что отныне они преданы друг другу навсегда, что все прочее не в счет. Заглянув друг другу в глаза, они словно обменялись клятвами, молчаливыми, но нерушимыми.

И тут чары разрушил пронзительный сигнал распорядителя и последовавший за ним рев морани. Охотники быстро выстроились, и Лойкот, занявший место во главе колонны, повел ее к месту, где залег лев. Следом двинулись зрители, среди которых, подхваченные шумным потоком, затерялись Густав и Хенни.

Леон и Ева остались одни. Он подошел к ней.

— Если мы хотим увидеть смерть, придется поспешить.

— Помоги мне слезть.

Она подняла руки и потянулась к нему. Он осторожно взял ее за талию и поставил на землю. В тот момент, когда ее ноги коснулись земли, Ева прижалась к нему, и Леон ощутил исходящий от нее аромат и тепло ее тела. Она заглянула ему в глаза и ощутила силу его желания.

— Знаю, Баджер. Я знаю, что с тобой. Потерпи еще немного. Скоро. Уже скоро, я обещаю.

— Боже, — прошептал он. — Отто… лев… Если бы только…

В ее глазах мелькнул страх.

— Нет, не говори так! — Ева приложила палец к его губам. — Не желай никому зла, чтобы оно не обернулось против нас.

Она опустила руку, и Леон, обернувшись, увидел стоящего в нескольких шагах Маниоро. В одной руке масаи держал «холланд», в другой — патронташ.

— Спасибо, брат.

— Граф Отто сказал, что на сегодняшней охоте ружей быть не должно, — напомнила Ева.

— А представь, что случится, если льва только ранят и зверь набросится на безоружных людей. Если хочется играть с дьяволом, пусть играет, но ставить под угрозу жизни десятков женщин и детей недопустимо. — Леон зарядил оба ствола и повесил ружье на плечо. — Ты сможешь бежать в этих юбках и сапогах?

— Смогу.

— Что ж, посмотрим.

Он взял ее за руку, и они побежали за удаляющейся колонной морани.