Выступили до рассвета, возобновив поиски с того места, где закончили накануне. Часом позже, в двадцати милях от Перси-Кэмп, Леон заметил огромное, наверное, больше тысячи голов, стадо буйволов, идущее через саванну от озера, с водопоя. Впереди, в авангарде, шли большие быки, за ними на целую милю растянулись буйволицы, телята, малыши. Леон повернул к ним, зная, что львы нередко следуют за такими стадами, выхватывая слабых и отставших.

Стоявший впереди Лойкот замахал вдруг руками, и Леон привстал — интересно, из-за чего юный масаи так разволновался? Уж не из-за той ли пары буйволов, что, отстав от основной массы на четверть мили, брела через заросшую высокой золотистой травой низину. Похоже, два быка. Упитанные, но еще молодые. Может быть, Лойкот заметил что-то еще?

Пара вышла из низины на открытый участок и… Нервы дрогнули и натянулись еще до того, как Леон увидел их. Не быков — львов. Такие ему еще не попадались. Величественные силуэты четко выделялись на фоне светлеющего неба. Утренний ветерок ерошил черные, как воды Стикса, косматые гривы. В какой-то момент звери остановились и, подняв головы, уставились на приближающийся аэроплан.

Леон приглушил двигатели, и «Шмель», нырнув вниз, шел теперь над самой землей, едва не касаясь колесами травы. Львы повернулись, распушили гривы и хлестали себя по бокам тугими, с жесткой кисточкой на конце, хвостами. Потом один распластался на траве, а второй, развернувшись, потрусил к ближайшим кустам. Пролетая над первым, Леон на мгновение заглянул в горящие злобой желтые глаза. Второй, услышав настигающий его рев моторов, прибавил шагу. Зверь бежал тяжело — судя по отвисшему и раскачивающемуся брюху, он успел плотно позавтракать. У границы буша лев снова оглянулся и, тряхнув косматой гривой, оскалился.

Плавно набрав высоту, Леон повернул в сторону лагеря, до которого было не больше двадцати минут лету. Ситуация изменилась, и он хотел поскорее обсудить с масаи план дальнейших действий. Маниоро, позабыв о недавних сомнениях, уже притопывал и прихлопывал в ладоши, выражая радость почти так же бурно, как и Лойкот.

— Что ж, повод повеселиться у нас имеется. А вы, граф фон Мирбах, можете точить свое копье. Оно вам скоро понадобится.

Леон рассмеялся навстречу ветру. Его так и подмывало развернуться и еще разок взглянуть на великолепных животных, но беспокоить их было бы неумно. Если звери и впрямь такие хитрые и осторожные, какими их описал Лойкот, они могут запросто уйти из саванны в лес, где найти их будет намного труднее.

«Ладно, пусть успокоятся, улягутся, а я пока извещу фон Мирбаха — пусть он с ними и разбирается».

«Шмель» уже катился по полосе у лагеря, а масаи никак не могли успокоиться.

— А что я тебе говорил, Маниоро?! — воскликнул Лойкот, не дожидаясь, пока утихнут моторы, и сам себе ответил: — Да, говорил, только ты не верил. Нет, не верил! И кто из нас двоих упрямец и глупец? Может, я, Маниоро? Нет-нет, не я. А кто из нас великий охотник и следопыт? Уж не ты ли, Маниоро? Нет, не ты! Великий охотник и следопыт — я, Лойкот!

Он принял важную позу, а пристыженный Маниоро стыдливо закрыл лицо руками. Оба расхохотались.

— Ты, конечно, величайший охотник и следопыт во всей Африке, — вмешался Леон, — однако сейчас у меня есть для тебя работа. Возвращайся ко львам и оставайся с ними, пока я не приведу Кичва Музуру. Наблюдай за ними, не упускай из виду, но слишком близко не подходи, чтобы не спугнуть.

— Я их знаю, и от меня они не ускользнут, — поклялся Лойкот. — Глаз не спущу.

— Когда я вернусь и ты услышишь звук моторов, подашь сигнал. Разведешь огонь, чтобы я нашел тебя по дыму.

— Я буду весь глаза и уши, — хвастливо заявил Лойкот.

Леон повернулся к Маниоро:

— Ты знаешь вождя, на территории которого мы нашли львов?

— Знаю. Его зовут Массана, а его маньята — Тембу Кику — Обитель Большого Слона.

— Тебе нужно будет пойти к нему. Скажешь, что за каждого льва обещано двадцать голов скота. Скажешь, что мы привезем мзунгу, который желает устроить все по обычаю. Пусть Массана соберет на охоту пятьдесят морани, но убивать будет только сам Кичва Музуру.

— Я понимаю, М"бого, только, думаю, Массана не поймет. Чтобы мзунгу охотился на льва с ассегаем? Такого еще не бывало. Массана решит, что Кичва Музуру сумасшедший.