Григорий открыл было рот ответить, но промолчал. Что он мог рассказать мальчику об ужасах, которым был свидетелем? В которых участвовал сам, ибо христианские народы грабили города турок и других христиан. Наемники жили возможностью награбить добычу. Он сам набрал достаточно, чтобы купить тот кусок земли в Рагузе. И хоть не участвовал в других видах разграбления городов… он знал, что случится с людьми Константинополя, если этот непрочный палисад падет. Мужчин, способных сопротивляться, перебьют, женщин изнасилуют, и всех угонят в рабство. Возможно, мальчику скоро придется это увидеть. Ему незачем сейчас выслушивать рассказы Григория.

Мысленно он звал его «мальчик». Несмотря на услышанное от Софии, Григорию было трудно думать о Такосе как о сыне. Однако они скоро расстанутся – вопреки своему страху и мягкости, Такос был решительно настроен сражаться, а Григорий не менее решительно собирался держать его подальше от битвы. Неужели они просто разойдутся, и Такос никогда по-настоящему не узнает человека, которого зовет дядей и который скорее всего погибнет в последней битве за город? Запомнится ли ему Григорий кем-то большим, чем безносой диковиной?

– Дядя, а почему вы так на меня смотрите?

– Такос… – начал Григорий.

И тут мальчик прервал его, подпрыгнув:

– Смотрите! Там мама… Мама! – крикнул он.

Над ними пролетела стрела, и Григорий пригнул мальчика. Потом выглянул между зубцов и посмотрел на внешнюю стену. Группа женщин только что вывалила туда землю и деревяшки. Одна, с ведром в руках, посмотрела наверх.

София.

Григорий перегнулся через стену.

– За этим бастионом! – крикнул он, потом захватил лук и колчан и, пригнувшись, потащил Такоса к арке.

София встретила их у подножия лестницы.

– Сынок! – крикнула она, и мальчик подбежал к ней, прижался, потом вспомнил, что он должен быть мужчиной и солдатом, и отстранился.

– Вот, – сказал Григорий, протягивая Такосу прихваченную пращу. – Возьми ее и найди еще несколько хороших камней. Потренируйся. Мне нужно поговорить с твоей матерью.

Тот кивнул, схватил веревочное оружие и убежал.

– Только недалеко! – крикнули оба и рассмеялись, сообразив, что сделали; потом замолчали, глядя друг на друга.

София заговорила первой.

– Я не… не видела тебя, – наконец произнесла она.

– Да. Я был… занят.

– Как и я.

Опять молчание, неловкое, хуже первого. Потом они разом заговорили.