– А чем для тебя доказывается невозможность этого?
– Ну как чем? Это же просто немыслимо! Да ты любого спроси – он тебе скажет, что это немыслимо! Какие ещё доказательства нужны?
– То есть единственный довод – это то, что все не могут ошибаться?
– А ты думаешь, что мы все идиоты, а ты одна – умная? Это самый большой бред, какой я слышала!
– Ну тогда объясни, почему они не могут ошибаться, если умеют считать не лучше твоего, а ты считать не умеешь?
– Почему это я не умею? Я ещё как умею!
– Ну давай, посчитай до десяти!
– Раз – два – три – э-э-э-… да причём тут вообще счёт до десяти!?
– При том, что ты собиралась при помощи этого доказать, что все не могут ошибаться.
– Я не могу – другие могут!
– Ну зови тогда того, кто может – посмотрим, что твои другие могут.
Тут барамука свистнула в два пальца – появилась компания из других барамук.
– Она говорит, что Вы считать не умеете! – сказала барамука.
– Дура! – заорали остальные, – Отнять наши дольки у тебя не получится!
Тут поднялся такой галдёж, который никак не останавливался, и было не разобрать, кто что говорит, зато было видно рожи каждого, по которым сразу становилось понятно, кто и что имеет ввиду. Но поскольку общаться при помощи рож Умеющая Считать до Бесконечности не умела, ей засчитали неспособность что-либо отвечать по приведённым аргументам. Так благодаря барамучьей культуре общество Справедливости и Равенства в очередной раз отстояло своим демократические ценности.
Глава 17. Как общество научилось ездить
Однажды у одной разделюки случились с Верховной какие-то разногласия. Какие именно в деталях, точно не сообщалось, и единственное, что было известно – это то, что разделюка по поводу чего-то выступала против Верховной, а та предложила ей тридцать апельсинов за то, чтобы на ней поездить, и разделка согласилась, а после этого Верховная в дальнейших спорах стала говорить: «Я на тебе ездила!», и все остальные разделюки стали над своей коллегой посмеиваться. И больше её выступления на ту тему почему-то никто не стал всерьёз воспринимать. С той поры при выяснении отношений у высших возникло что-то вроде традиции сводить все разбирательства к оплате поездки на своём оппоненте. А фраза: «Я на тебе ездила!» вошла в обиход, и стала неотъемлемой составляющей демократического языка, употребляясь в разных ситуациях, где требовалось выяснить отношения.
Несмотря на то, что вознаграждения за поездки предлагались в высших кругах очень немалые, возить никто никого почему-то не спешил, и чем труднее этого было добиться от кого-то, тем большие предлагались оплаты.
Когда барамуки прознали, что за подвозы где-то дают хорошие суммы, они сразу заинтересовались делами высшего класса и пришли предлагать свои услуги. Однако ездить на них почему-то никто не захотел. Тогда барамуки стали снижать цены и предлагать в разы более дешёвые подвозы, но ездить на них всё равно не стали. Верховная упорно предлагала повозить себя какой-то разделюке за большую сумму, а та высокомерно мотала головой, наотрез отказываясь работать извозчиком. И чем больше она не соглашалась, тем настойчивее Верховная предлагала всё более высокую цену, чтобы поездить именно на ней. А чуть поодаль толпа барамук стояла в позе лошадок, и жестами заманивала запрыгнуть себе на спину.
Когда ни одной барамуке так и не довелось заработать, их кампания пошла восвояси, вспомнив старую тему, что высшие классы настолько зажрались апельсинами, в то время, как простые обезьяны голодают и кровью и потом достают каждую дольку. Слышны были недовольные возгласы, что давно не было революции, после чего вдруг к барамукам от высших был прислан специальный объяснятель, который объяснил им, что возить высших дело очень ответственное, и потому оно не может быть доверено кому попало. Потому, что если кто споткнётся и упадёт, то может уронить лицом в грязь своего пассажира, а для руководящего класса общества Справедливости и Равенства это недопустимо. Поэтому доверять такое дело можно только самым ответственным обезьянам, которыми являются представители высшего класса. А что касается простых обезьян, то если они хотят поработать извозчиками, то они могут возить друг друга, ибо демократический закон этого не запрещает.