1) лицом, ведающим всеми сношениями с заграницей – переправкой туда и обратно людей, доставкой в Россию книг и типографских принадлежностей, переговорами с эмигрантами и т. п.;
2) создателем двух полноценно работающих нелегальных типографий в Петербурге;
3) добытчиком средств, в том числе и для террористической деятельности;
4) участником подготовки и осуществления двух крупнейших террористических актов – убийства начальника III Отделения Н. В. Мезенцова 4 августа 1878 года и покушения на Александра II 2 апреля 1879 года.
«Министр иностранных дел»
А. Д. Михайлов в письме к товарищам от 16 февраля 1882 года называет Зунделевича «царем на границе» и приводит такие факты:
Он перевозил сотни пудов всяких книг <…>; перевозил, как через лужу, через границу десятки людей, – и ни одной неудачи, ни одного несчастного случая. Среди контрабандистов он пользовался удивительным уважением и доверием. Достаточно было одной записки его, и можно было свободно отправляться на границу к его знакомым; достаточно было сказать, что Зунделевич заплатит (они знали его под псевдонимом), и евреи, рискующие только из-за денег, перевозили бесплатно[383].
Механизм, с помощью которого Зунделевич вытворял подобные чудеса, раскрывают двое – Иохельсон и Кравчинский. Начнем с записок Иохельсона. Переправка производилась на станции Вержболово (ныне – город Вирбалис в Литве) Владиславского уезда Сувалкской губернии, где на границе с Германией располагались таможня и пограничные учреждения. Главным контрабандистом, с которым сотрудничал Зунделевич, был некий Залман (это имя, фамилию Иохельсон не вспомнил). В контрабандном бизнесе участвовали и члены его семьи. Залман был настоящим виртуозом своего дела, умело использовавшим материальную заинтересованность работавших на границе людей[384].
Иохельсон говорит о самых разнообразных способах переправы людей через границу, применявшихся Залманом:
То часовой, как заметит Залмана с его клиентом, удалялся в другую сторону, то таможенный чиновник у шлагбаума сухопутной границы пропускал по каким-то подозрительным удостоверениям, то работник мельницы, стоявший у пограничной речки, переносил людей на спине, точно кули муки, то Залман одевал русских евреями <…> и переводил их через границу как своих родственников и т. д.[385]
По указанию Зунделевича Залман перевозил через границу и запрещенные издания, а впоследствии – типографские принадлежности[386].
Кравчинский в своем романе «Андрей Кожухов» вывел Зунделевича под именем Давида Стерна – хотя при этом не все, что говорит Стерн, совпадало со взглядами Зунделевича (о чем позже). Залман фигурирует у Кравчинского как «Рыжий Шмуль». Он давно занимался контрабандой и хорошо на этом зарабатывал, получая в прошлом 25 или даже 50 рублей с каждого переправляемого человека. Работа на Давида в материальном отношении имела для Шмуля и плюсы, и минусы. Плюсы – увеличившийся поток переправляемых им людей, хорошая оплата контрабанды книг. Причем Давид умел держать язык за зубами и никогда не обманывал. Минус – Давид, в глазах Шмуля страшный скряга, торговавшийся за каждый грош – сбил цену за человека до 10 рублей, которые он обычно сам платил Шмулю по завершении операции. Расчетливость и экономность в трате революционных денег была для Давида священным долгом[387].
Шмуль при встрече с Давидом пытается поднять свое жалование, ссылаясь на то, что солдаты пограничной стражи (так называемые объездчики) стали очень жадными и просят за свои услуги больше денег, а на границе усилились строгости. Давид держит удар, сперва прочитав Шмулю деловое нравоучение: «Нужно держаться установленных правил. <…> Чем больше Вы дадите, тем больше с Вас будут требовать. Помните это, друг мой, и держитесь своих цен»[388]. А потом, как бы между делом, Давид сообщает о возвращении в местечко другого контрабандиста, соперничавшего со Шмулем. Тот сдается и больше не поднимает вопрос об увеличении оплаты.
Давид напоминает, что Шмуль не имеет права брать денег с переправляемых людей (это правило, впрочем, могло быть, как мы покажем ниже, нарушено, когда – по предварительной договоренности с Зунделевичем – те же 10 рублей должен был платить сам эмигрант). Кроме того, Шмуль был обязан уже на той стороне границы взять у беглеца расписку, что все прошло благополучно, и передать ее Давиду. Он «был очень строг, даже жесток в этом отношении»[389]. Для переправы обратно, из Германии в Россию, у Давида имелись свои люди из числа не только евреев, но и контрабандистов-немцев[390].
Стоит также добавить, что Давид всегда очень заботился не только о безопасности доверившихся ему людей, но и об их комфорте – чтобы они были хорошо накормлены, напоены и довольны во всех отношениях. Для этого он, если сопровождал кого-либо лично, заранее закупал много качественной еды и возил с собой в саквояже хороший чай[391]. Это свидетельство Кравчинского подтверждает Любатович, которую в конце июня 1879 года из Германии в Россию вместе со Стефановичем переправлял сам Зунделевич[392].
Для полноты картины приведем примеры, как проходила переправка.
Согласно описанию Морозова, в декабре 1874 года Зунделевич, проехав с будущими эмигрантами до второй станции от германской границы, передал их на попечение рыжего еврея-контрабандиста (судя по описанию, Залмана). Тот наклеил Саблину и Грибоедову пейсы, чтобы они выглядели евреями, а самого Морозова вырядил еврейской девушкой. Затем Залман посадил их в повозку, заняв место кучера, и объездчики без каких-либо вопросов пропустили экипаж с «типичной еврейской» семьей к находящемуся на границе местечку[393].
Дальше надо было дождаться утра следующего дня, ибо вечером пограничный участок контролировал объездчик, получавший деньги от самого Зунделевича, а не от Залмана. Когда Зунделевича не было, этот объездчик мог и схватить беглецов. У каждого из участников контрабандного дела был только один находящийся на содержании объездчик, и каждый контрабандист, по словам Залмана, был «должен знать свое время и в чужое не показываться»[394]. Дождавшись рассвета, Морозов, Саблин и Грибоедов в сопровождении Залмана отправились к границе. Объездчик, подкупленный Залманом, специально отъехал в сторону и пропустил эмигрантов. Перескочив замерзший ручей, они оказались на территории Германии[395].
«Семидесятник» Н. В. Васильев, будущий социал-демократ и меньшевик, оставил не менее красочное описание своего пересечения границы в августе 1878 года. Он также по указанию Зунделевича вышел на второй станции от границы, где к нему в зале для публики подошел все тот же рыжий еврей (то есть Залман), получивший, без сомнения, в письме от Зунделевича приметы беглеца. Залман посадил Васильева в повозку, которая привезла его в приграничную деревню (речь явно идет о местечке). После небольшого отдыха Залман и Васильев вышли к границе, причем по указанию Залмана Васильев заплатил стоявшему на тропинке объездчику 10 копеек. Следующему объездчику платить не пришлось – когда Залман и Васильев подошли к нему, тот отвернулся и стал смотреть в противоположную сторону.
Потом, подождав ухода унтер-офицера, который «стоил» для контрабандистов слишком дорого – не меньше рубля – и поэтому не получал взяток, Залман и Васильев пересекли границу[396]. Уже на германской территории Васильев, выполняя волю Зунделевича, заплатил Залману 10 рублей и по его просьбе выдал «свидетельство» для Зунделевича о «хорошей работе» Залмана. Тот при этом сказал: «Я это свидетельство должен послать г[осподи] ну Зунделевичу [тут Васильев расходится с Иохельсоном, утверждающим, что Залман знал Зунделевича только под псевдонимом. –