Потом вышел из номера, прикрыл за собой дверь.

Пошел по коридору. В руках у него был грязный кулинарный топорик. Он нес его в двух пальцах.

За первым же поворотом он наткнулся на официанта.

– Вот! Наконец-то! – сказал митрополит Иосиф. – Тебя-то мне и надо! Ни одного человека в ресторане и на кухне. Звоню, кричу, никого нет, безобразие.

– К вашим услугам, ваше преосвященство, – сказал официант.

Митрополит оглядел его. Это был паренек лет шестнадцати, явно южных кровей, с бархатистой смуглой кожей, большими черными глазами и курчавыми блестящими волосами.

– Как тебя зовут? – сказал митрополит, медленно и нарочито порочно скользя глазами по его худой стройной фигурке, по тонкой талии и тугим ляжкам, затянутым в узкие брюки с шелковым галуном. – Как зовут тебя, дитя мое?

– Рамон, – сказал мальчик и в ответ так же порочно на один миг заглянул в глаза старику, повел плечами, переступил с ноги на ногу. – Рамон Фернандес, ваше преосвященство.

– Какое приятное имя! – сказал митрополит, ни чуточки не удивившись. – Послушай, Рамон, – он приобнял его за плечо и заговорил тише. – В номере сорок два тебя дожидается некий господин.

– Меня? – мальчишка поднял брови и, казалось, взбрыкнул ногами.

– Не тебя персонально, а официанта. Ты что-то дурное подумал? Грех, грех!

– Нет, ваше преосвященство! – блудливо улыбнулся тот. – Ох, а что это у вас?

Он показал на топорик в руках у митрополита.

– Ах, да! – сказал митрополит. – Эта штука тут валялась на полу. Должно быть, ваш повар обронил. Баранину он рубил, что ли? Фу! Держи. – Мальчишка-официант взял топорик. – Отнесешь на кухню, вернешь повару. Но сначала пойди в номер сорок два и прими заказ у этого господина. Он, наверное, закажет чай с бутербродами. А может, попросит чего-то более основательного. Иди, Рамон Фернандес, иди.

Мальчишка двинулся по коридору.

– Стой! Погоди!

Мальчишка остановился.

Митрополит протянул ему несколько купюр.

– Господин сделает заказ – а платить буду я.