– Меня не надо
– Неизвестно, кто убийца. Убитый есть, орудие убийства тоже есть – кулинарный топорик. А убийцы нет.
– Убийца – Рамон Фернандес, ты что!
– Да. Все так считают. Все давали такие показания. Но вот еще бы Рамона спросить, для полноты картины. Если бы его поймали. Или хотя бы, – тут Дофин подвинул кофейную чашку к самому краю столика и зачем-то стал пальцем, медленно, миллиметр за миллиметром, сдвигать ее кнаружи. Будто ища последнюю точку равновесия. – Или хотя бы…
– Упадет сейчас, – сказал я. – И ты заляпаешь брюки.
– Или хотя бы нашли его труп, – сказал Дофин. – Убил Леона и повесился. Или утопился. Или убежал, скрылся, а через тридцать лет объявился в Аргентине.
– Рамон Фернандес! – засмеялся я. – С такой типичной испанской физиономией и вдобавок с таким именем очень удобно исчезать. Дофин! Это же все равно что рыжий Ганс Мюллер! Может быть, он уже сто раз объявился, а ты не заметил. В той же Аргентине. Рамон Фернандес открыл лавочку. Рамон Фернандес стал кандидатом богословия. Рамон Фернандес арестован за попытку ограбления банка. Рамон Фернандес женился на Марии Санчес. Рамон Фернандес скончался, наконец-то. Оплаканный вдовой, детьми и внуками.
– Ты читаешь аргентинские газеты? – сощурился Дофин.
– Я? С чего ты взял?
– Откуда у тебя все эти сведения? Ты читаешь газеты и ищешь Рамона?
Господи, подумал я, какой ужасный приступ наивности.
Почти как тот случай со швейцарской газетой, в которую был завернут кулинарный топорик. Бедный простодушный Дофин, читатель рассказов о Шерлоке Холмсе, решил, что это знак, что это улика, что это указывает на убийцу. Хотя “Журналь де Женев” прекрасно можно было купить в Вене. А другие наивные люди вспомнили, что “женевским жителем” называли Ленина.
– Нет, что ты, что ты! – сказал я. – Это я просто так придумал. На ходу. Импровизация, понимаешь? Шутка своего рода. Я пошутил, я хотел доказать тебе, на пальцах объяснить, что искать Рамона Фернандеса – пустое дело. На свете тысячи, а может быть, если считать Южную Америку, десятки тысяч Рамонов Фернандесов, и половина из них – похожи на нашего Рамона. Черноволосые красавцы. Уверен, что у половины из этой половины – порочные половые наклонности. А у половины из вот этой половины – какое-то темное пятно в биографии. Клянусь.
Дофин вздохнул.
– Джузеппе, – сказал он. – Из тебя вышел бы неплохой политик. Ты ловко умеешь уводить разговор в сторону. Даже я заслушался. Но ты не министр, а я не депутат парламента. Зачем ты виляешь и шутишь? Зачем говоришь о порочных красивых испанцах? Джузеппе, у меня вопрос простой и ясный – где Рамон?
Я молчал.
– И вообще, был ли Рамон?
Я молчал.
Рамон, конечно, был. Но Дофин переспросил меня еще и еще раз.
– Значит, ты что-то знаешь и лжешь, – сказал он. – Как это ужасно. Скрывать такие вещи. Мне неприятно с тобой говорить… – он запнулся и тут же поправился: – говорить об этом, об этом происшествии, так сказать. Тридцать семь лет прошло. Я все время помнил тебя как хорошего человека. Я не хочу, чтобы оказалось наоборот. Скажи мне правду. Может быть, Рамона вообще не было?