Подошёл к воротам и настойчиво постучал.

Выслушав измученного оборванного монаха, стражники провели его прямо к воеводе.

— Мешок оставь, — сказал Бенедикту Гневко. — Что там у тебя?

— Евангелие и немного припасов.

Бенедикт опустил мешок под лавку, стараясь, чтобы камни не стукнули друг о друга.

Воевода сидел на широкой лавке и с аппетитом уплетал жареного гуся с кислой капустой и яблоками.

— Ты кого привёл, Гневко? — недовольно спросил он дружинника.

Как же — от важного дела оторвали!

Гневко наклонил голову.

— Один из тех монахов, что две недели назад ушли к пруссам.

Густые брови воеводы удивлённо приподнялись. Он сыто рыгнул и вытер рукавом длинные седые усы.

— А где остальные?

— Пруссы убили их, — глядя прямо в глаза воеводе, сказал Бенедикт.

Воевода стукнул кулаком по лавке.

— А я что вам говорил?! Рассказывай!

Бенедикт, не торопясь, принялся рассказывать давно заготовленную историю о том, как жрецы пруссов убили Адальберта и Радима и принесли их тела в жертву в своей священной роще.

— А ты как уцелел? — с подозрением спросил воевода.

— Меня пруссы связали и бросили в сарае, — ответил Бенедикт. — Наверное, решили убить позже. Ночью, когда они напились, я сумел распутать верёвки и сбежал. Добрался до берега, а там украл лодку и вышел в море. Да простит меня Господь!

Бенедикт поднял глаза к закопчённому потолку.

Измученный вид монаха убедил воеводу.