Альберт тряхнул головой.

Его улыбка явно говорила о том, что он не совсем понимает, о чём идёт речь. И в данный момент его мысли вообще далеки от летних и зимних шин.

— Бывают в жизни моменты, когда пострадать не так уж и страшно. Не переживай за меня. Со мной всё хорошо.

Катрин стало казаться, что его улыбка сделалась недоброй, полной желчного яда.

— Даже слишком.

— Как это понимать?

— Лучше не спрашивай. Тогда мне не придётся отвечать.

Он поднялся, выпустив пальцы Катрин из ладоней и ей сразу же сделалось холодно, одиноко и неуютно.

Пройдя к столу, Альберт скинул с себя пальто и аккуратно повесил его на спинку стула.

— Если бы ты не хотел отвечать на мои вопросы, ты не пришёл бы сейчас ко мне?

— Логично. У тебя вообще всё отлично с логикой. Настолько, что иногда даже грустно.

— Что тебя мучает? — тихо спросила Катрин.

Стоя посредине комнаты, погружённой в полумрак, он выглядел одиноким. Даже хуже — словное обречённым.

Но обречённым — на что?

— Я не уверен, что хочу об этом говорить, Катрин, — тряхнул он головой. — После сегодняшней ночи я ни в чём уже не уверен.

— Случилось что-то?

Альберт посмотрел на неё и Катрин подумала: «Он словно каменный. Только одни глаза живут. И красивый до дрожи. Но почему от этой красоты так болит сердце?».

— Скажи, по крайней мере, что это не что-то плохое? — настаивала Катрин на ответе.

— Плохое? Хм-м! Не знаю, каким таким замыслом руководствовался тот, кто сотворил этот мир, но зачастую то, что составляет жизнь одному неминуемо для другого означает смерть. Так же и чьё-то счастье может прорости только на чужом горе.

— Что ты хочешь скрыть за множеством слов, Альберт? Не проще ли сразу сказать, а не ходить вокруг да около?