— Вы потеряли паспорт?

— Ничего подобного! Он все время при мне.

— В таком случае именно вы шестого ноября показывали его милиционеру в «Лесхозе».

Чикатило невнятно пробормотал какое-то путаное объяснение. В его линии защиты появилась брешь. Понемногу он начал поверять следователю свои тайные мысли:

— Мне случалось бродить по вокзалам. Там есть нищие… Они просят милостыню, требуют, а то и вымогают. Потом разъезжают в электричках по всем направлениям. У меня был случай наблюдать сцены сексуальной жизни этих бродяг. Меня это унижало по той причине, что я никогда не мог вести себя вполне как мужчина. Я задавался вопросом: имеют ли право на существование эти деклассированные элементы?

И наконец он произнес те слова, которых так долго ждал Костоев:

— Я готов признаться в своих преступлениях, но прошу вас не терзать меня подробностями, потому что моя психика этого не вынесет.

Ему позволили встретиться с психологом. Через десять дней после его ареста прокурор подписал обвинительное заключение. Теперь, после милицейского расследования, могло начаться настоящее судебное следствие.

Чикатило рассказал обо всем, начиная с первого убийства в 1978 году. Костоев обвинял его в тридцати шести убийствах. Он признался в совершении пятидесяти пяти так называемых «эпизодов» и рассказал о них во всех подробностях. Его расстройство памяти чудесным образом прошло.

Так Костоев получил ответы на все вопросы, которые задавал себе с тех пор, как ему поручили дело. Женщинам он предлагал деньги или выпивку. Лена Гансовская последовала за ним потому, что не могла найти нужную остановку автобуса и поверила симпатичному немолодому человеку, предложившему ей помощь. Мальчиков он заманивал обещаниями дать то, что им хотелось: лакомства, видеофильмы… А пятнадцатилетний Женя Муратов доверчиво согласился помочь полиному человеку отвезти на дачу тяжелые вещи.

Пятидесяти пяти убийств остались нераскрытыми только два: невозможно было найти трупы н установить личность жертв. Один «эпизод» суд отказался признать — за недостатком улик.

— Вы признались во всех «эпизодах»? — спросил Чикатило полковник Костоев в конце следствия.

— Во всех, во всех.

— Может быть, вы что-то утаили?

— Напротив. Могу вас заверить, что ничего не упустил, как бы для того, чтобы почтить их память, как на исповеди…

— По вашим показаниям и другим материалам следствия получается, что вами убиты тридцать четыре женщины и двадцать один мальчик. Все эти преступления имели сексуальный контекст?

— Трудно вот так сказать… В общем, я не делал разницы. Мне это было безразлично. Да, можно сказать, что эти убийства были совершены на сексуальной почве, а также в связи с гонениями, которым я подвергался. Дурным обращением. Меня били… И притесняли некоторые служащие. В таких условиях у меня возникло нервное истощение… А сколько раз хотели выжить из моего кабинета! И потом, было еще сексуальное голодание…

— Если вас, как вы говорите, притесняли, если это был внутренний протест, если вы не могли удержаться и не приставать ко всякому одинокому человеку, как получилось, что с 1979 года по сентябрь 1981 не было совершено ни одного преступления? Значит, вы могли сдержать себя? Остановиться?

— Надо вспомнить. Это было связано с работой и образом жизни. Я работал вместе с женой, никогда не оставался один…

— В каких общественных и семейных обстоятельствах вы находились в 1982 году, когда убили семь человек? Вы переехали…