Сема странными непослушными движениями, будто шел против ветра, взобрался сначала на ступеньки. Потом протиснулся мимо широкого бока жены и исчез в недрах дома.

– Кто там? Что надо? – снова гавкнула жена Семена и приложила козырьком ладонь ко лбу. – Ни черта не вижу!

– Это я, Саша, – проговорил Роман неуверенно.

А про себя просто взмолился, чтобы эта надежная, как скала, баба впустила его в дом. Он бы согласился уснуть даже на пороге.

– Какой, на хрен, Саша?! Кто такой, откуда? – спросила она грозно и цыкнула на кого-то за своей спиной.

Видимо, Семен разъяснял ей, спрятавшись в сенцах.

– Я в доме Ростовских живу временно, – говорил Рома.

– Зачем?

– Так вышло. Меня там поселили пока.

– Кто? – продолжала допрашивать его женщина.

– Друзья, – неуверенно объяснил он.

– Друзья, говоришь? – Она громко хмыкнула. – А чего же ты от тех друзей по ночам в чужих домах себе пристанища ищешь, а, Саня?

– Не поверите… – Рома вздохнул, задирая голову к непроницаемо черному небу. Глаза вдруг предательски защипало, а горло перехватило. Но закончил: – Мне там страшно.

И она неожиданно двинулась вперед, развевая подолом огромной ночной рубахи, как парусом. Подошла к калитке, щелкнула щеколдой, толкнула ее, схватила Рому за рукав, втащила внутрь.

– Заходи, сынок, коли тебе страшно, – проговорила женщина, подталкивая его в спину к крыльцу. И как рявкнет: – Семка!

– Да, дорогая? – Семен услужливо выгнул спину.

– Постелешь парню в комнате. Белье на верхней полке. Подушка с одеялом знаешь где. Все, ступай, не ежься.

Семен исчез. Женщина завела Романа в дом, впихнула в кухню. Опрятную, вкусно пахнущую чем-то съестным и горячим.

– Щи кислые есть, час назад выключила, только сварились. Будешь? – спросила она, заметив, как забегал кадык на Роминой шее.

– Буду.