— Потому что в этой стране есть только две войны, которые волнуют людей, — пробормотал я, — война с наркотиками и война с террором; она предпочла, чтобы они сосредоточились на последней, по очевидным причинам.

Какая у меня была умная жена, она все прекрасно спланировала.

— Нам придется проводить пресс-конференции, и их будет много, это просто так не пройдет. Мы будем в новостях неделями, если не годами, — простонал Деклан, и я вместе с ним. Меньше всего мне хотелось сидеть перед теми же акулами, которые всего несколько часов назад требовали моей крови.

— Мелоди говорила с тобой о чем-нибудь? — спросил мой отец.

— Говорила со мной? Я что выгляжу как ее муж? — Я горько рассмеялся, выпивая.

— Лиам? — он снова спросил меня.

— Какого черта ты позволил мне жениться на ней? — Я вздохнул, ущипнув себя за переносицу. — Она ничего не рассказала об этом, и я не дал ей шанса.

— Что ты собираешься делать? — Спросил Нил.

— Прямо сейчас я попытаюсь смыть с себя зловоние тюрьмы. Потом я собираюсь выпить… На самом деле я собираюсь сделать и то, и другое одновременно, и только после этого я смогу поговорить с ней. — Или задушить ее… Выходя из комнаты, несколько горничных присели в реверансе, когда я проходил мимо них, что напомнило мне, что нужно провести еще одну проверку и установить какие-то рычаги воздействия на всех них.

— Лиам, — позвала Оливия из-за моей спины.

Я остановился посреди мраморной лестницы.

— Лиам, прости, что я не приезжала навестить тебя, — прошептала она. — Я проводила большую часть своего времени с Итаном.

— Я заметил, что ты привязалась к нему, — ответил я, снова поворачиваясь к ней лицом. Вот почему я с самого начала не хотел, чтобы она была рядом с ним.

Она сжала руки и прикусила нижнюю губу.

— Так и есть, и это не моя вина. Я здесь уже пять месяцев и наблюдаю, как с каждым днем он становится все более удивительным. Я забочусь о нем, и я беспокоюсь, что во что бы вы все ни ввязались, это повлияет на него. Мне жаль это говорить, но вы не были замечательными родителями. На самом деле, даже просто родителями. Но чего вы ожидали, когда так поглощены этой семьей. Я не хочу, чтобы ему причинили боль.

— Он не твой сын, Оливия.

Она выглядела так, словно я только что дал ей пощечину.

— Я… я знаю это.

— Правда?

Я уставился на нее на мгновение, но, очевидно, она не могла найти слов, чтобы сказать что-нибудь еще, поэтому я развернулся и ушел.